Война в Афганистане, похоже, будет длиться еще очень долго, многие годы или даже десятилетия…

Основанием для этого прогноза служит американская стратегия контрпартизанской борьбы, нацеленная на длительное и постепенное истощение талибов в бесконечной череде мелких стычек, пишет для портала afghanistan.ru российский политолог Дмитрий Верхотуров. Американское командование, так же как администрация в Вашингтоне, вовсе не планируют и не рассчитывают покончить с талибами серией крупных операций и решительных ударов.

Это обстоятельство заставляет обратить внимание на экономическую стратегию Афганистана, поскольку афганской экономике придется и впредь развиваться в условиях тлеющего военного конфликта. Конечно, хорошо, что война не превратилась и вряд ли превратится во всеопустошительный пожар, оставляющий после себя вконец разоренную страну. Однако любой военный конфликт негативно влияет на экономику, угнетает и подавляет ее. Во-первых, забирая часть ресурсов на военные нужды. Во-вторых, вследствие неизбежных разрушений в результате боёв. С этим афганской экономике придется жить еще много лет.

Экономическая политика афганского правительства должна принимать все это во внимание и быть адаптированной к военным условиям. Ниже будут предложены некоторые методы такой адаптации.

 

Крупных проектов не будет

Первое непосредственное следствие из сложившегося положения состоит в том, что в Афганистане в обозримом будущем, скорее всего, не будет крупных международных проектов, таких как ТАПИ, CASA-1000, транзитные железные дороги. Об этих проектах в предыдущие годы много говорилось в стиле, что они вот-вот начнутся. Но проходили годы, а работы так и не начаты. Причина очевидна — война и проблемы с безопасностью. Инвесторы не хотят вкладывать средства в проект, безопасность которого не гарантирована, а такой гарантии в Афганистане никто дать не может.

Хотя я сам в прошедшие годы много писал про подобные проекты, и вообще про индустриализацию Афганистана, тем не менее, надо признать правду: в обозримом будущем все это неосуществимо.

Впрочем, нужно внести пару оговорок. Во-первых, сам по себе запас идей для крупных проектов вполне может дожидаться в архиве тех времен, когда война в Афганистане прекратится и сложатся условия для их реализации. Во-вторых, более или менее крупные проекты в Афганистане возможны как часть военной операции, например, строительство автодороги в целях улучшения снабжения определенного гарнизона и для более быстрой переброски подкреплений. Много таких проектов, полувоенных и полугражданских по характеру, было реализовано американцами в годы программы содействия восстановлению Афганистана.

Отсюда вытекает, что ожидать коренного улучшения экономической ситуации в Афганистане за счет крупных международных проектов не приходится. Из чего прямо вытекает другая задача — найти какой-то другой двигатель экономического развития Афганистана, который бы работал уже в нынешних, военных условиях.

 

Малый бизнес во время войны

Обзор многочисленных войн в течение ХХ века, и их экономической подоплеки самым наглядным образом показывает, что таким двигателем может быть только малый бизнес.

Мысль эта нуждается в некотором подкреплении, особенно в свете общей тональности публикаций о малом афганском бизнесе как о жертве войны.  Дело в том, что малый бизнес наиболее живуч в военных условиях в силу небольших инвестиций в основные фонды (здания, сооружения, средства производства, оборотные капиталы и т. д.). Эти основные фонды часто настолько малы, что в случае опасности их можно бросить, а потом обзавестись новыми.

Характер малого бизнеса в воюющей стране можно описать несколькими чертами. Во-первых, как правило, это индивидуальный бизнес. В благоприятных условиях складывается сеть связей, и тогда формируется объединение, весьма похожее на компанию. Во-вторых, у этого бизнеса минимальные основные фонды, небольшой запас оборотных средств, соответственно, небольшие выручка и прибыль. В-третьих, малый бизнес текуч и  постоянно трансформируется под влиянием внешних условий; отдельное взятое дело легко открывается, но столь же легко закрывается.

Средний и особенно крупный бизнесы, сильно зависящие от основных фондов, часто гибнут во время войн. Например, во время боев фабрика была разрушена, для ее восстановления нужны крупные капиталы, которых в воюющей стране нет. Бизнес прекратился и неизвестно, будет ли восстановлен. В воюющей стране может выживать только один сорт крупного бизнеса — мощные транснациональные корпорации, у которых есть деньги для найма частной армии, подкупа местных полевых командиров, исправления неизбежных повреждений и разрушений. Подразделение в воюющей стране для такой корпорации лишь одно из подразделений, и его утрата к краху не приведет. Классический пример такого рода — добыча нефти в Нигерии, идущая в условиях почти беспрестанной гражданской войны.

Но для таких корпораций нет ничего интересного в Афганистане, так же, как не было во Вьетнаме и Камбодже. В этих странах во время войны безраздельно царствовал мелкий бизнес. К примеру, в Северном Вьетнаме (до 1975 года, когда Северный Вьетнам победил Южный Вьетнам и страна объединилась) американцы разбомбили почти все крупные предприятия в Ханое и Хайфоне. После этого производством всех гражданских и военных товаров занимались бесчисленные мелкие мастерские, разбросанные по всей стране. Они целенаправленно создавались местными властями и военным командованием, что имело и стратегическое значение — у американцев просто не хватило бы бомб, чтобы уничтожить такую мелкую промышленность. После войны именно эта мелкая промышленность стала главным источником экспортных товаров, на котором строилась программа восстановления.

В Камбодже, провоевавшей с 1970 по 1989 годы, мелкий бизнес существовал все время, даже при «красных кхмерах». На камбоджийско-таиландской границе, в поселке Араньяпратет долго функционировал большой рынок, представлявший собой скопление лавок, сооруженных из бамбука и железных листов, где можно было за рис и золото купить все, что угодно. Есть сведения, что на этом рынке были закупщики от «красных кхмеров».

В качестве примера живучести мелкого бизнеса можно привести и Германию во время Второй мировой войны. В конце войны, после того, как англо-американские бомбардировки разрушили или повредили большинство крупных предприятий, военное и гражданское производство стало во все возрастающей степени вестись на мелких заводах, фабриках, мастерских, разбросанных по всей стране. После разгрома нацистов оккупировавшие Германию союзники закрыли и демонтировали часть производств, а другие использовали для гражданских нужд: например, из солдатских касок делали кастрюли. Первые послевоенные годы в этой индустриальной стране были временем полного господства мельчайшего бизнеса и «черного рынка».

Собственно, пример Афганистана подтверждает эту же самую тенденцию. Если говорить о внутреннем афганском бизнесе, который по данным на 2012 год насчитывал около 7000 компаний, то подавляющее большинство из них — малые предприятия. Кроме них существует еще множество индивидуальных предпринимателей. Господство в афганской экономике малого бизнеса сейчас бесспорно.

 

Задача накопления

Международные организации провели за прошедшие годы большую работу по поддержке и развитию малого бизнеса в Афганистане. О ее конкретных результатах сказать трудно, однако вполне очевидно, что общее развитие предпринимательского сектора под влиянием международных программ выросло. В малом бизнесе появилось много женщин, и это прямой результат международных программ.

Однако, судя по публикациям, развитие малого бизнеса воспринималось ими лишь как средство некоторого облегчения жизни населения Афганистана, а не как средство экономического развития страны. Международные программы ставили перед собой социальные цели помощи нуждающимся, к примеру, тем же женщинам или беженцам.

На мой взгляд, афганский малый бизнес, учитывая чрезвычайную наклонность афганцев к торговле и предпринимательству, имеет гораздо больше потенциала и возможностей, чтобы ограничиваться только подобными социальными задачами. На него вполне можно возложить более масштабные, национально значимые экономические задачи.

Малый бизнес довольно много зарабатывает и может существенно увеличить национальное богатство даже в условиях войны. По данным на январь 2017 года суммарный оборот афганского бизнеса достигал 20 млрд. долларов, а налогов в 2016/17 году заплатили на 2,5 млрд. долларов. По всей видимости, эти оценки неполные, но все же и они показывают, что афганский бизнес может обеспечить 1-1,5 млрд. долларов чистого накопления в год, а возможно, и больше.

Накопления эти должны быть направлены в недвижимость, в производственные активы не только на территории Афганистана (речь идет, конечно, о наиболее безопасных провинциях), но и за его пределами, в ликвидные ценные бумаги — то есть во все, что способно приносить прибыль, желательно долгосрочную. Эти накопления и получаемая с них прибыль имеют значение и для сегодняшнего дня, и для будущего послевоенного развития Афганистана. Потому стимулирование накоплений малого бизнеса, на мой взгляд, является важнейшей задачей.

Собственно, накопления определяют все остальные возможности афганского бизнеса, а также и финансовые возможности государства. С этой точки зрения важнее, чтобы афганские предприниматели, включая самых мелких, накапливали свою прибыль, а не тратили ее на уплату налогов.

 

Другой способ государственных доходов

Налог сам по себе является чистым изъятием средств у бизнеса на государственные нужды. В условиях войны такие изъятия необходимы, поскольку на них содержится вся система безопасности и вооруженные силы.

При взимании налогов всегда стоит выбор между увеличением налоговых изъятий и усилением государственных доходов — и ростом бизнеса. Этот выбор в военных условиях особенно труден, поскольку слишком большие налоговые изъятия в сочетании с обычным ущербом от войны могут просто подорвать экономическую базу правительства.

Существующая налоговая система, введенная в Афганистане 2015 году, признается обременительной и уже привела к снижению предпринимательской активности, к сокращению количества регистрирующихся предприятий и к переходу бизнеса в тень. Это не только ведет к сокращению поступлений в бюджет налогов и других платежей легального бизнеса, но и усиливает экономическую базу талибов, которые за годы войны научились эксплуатировать теневой и нелегальный бизнес в собственных целях.

Поэтому налоговый вопрос приобретает характер не сколько чисто экономический, сколько военно-политический. Необходимые для государства изъятия на административные и военные нужды должны проводиться так, чтобы своя экономическая база усиливалась, а вот противник ее, наоборот, терял.

На мой взгляд, в афганских условиях целесообразнее взимать средства на государственные нужды не налогами, а альтернативными способами, стимулирующими развитие бизнеса. Такими мерами может быть государственное микрокредитование и страхование бизнеса.

Малый бизнес постоянно нуждается в деньгах, поскольку колебания политической и рыночной ситуации приводят к резким колебаниям выручки и прибыли, от очень хороших до чистого убытка. В воюющих странах эти колебания очень резкие: теракт, нападение боевиков или усиление военного положения могут совершенно расстроить ход бизнеса. Потому наиболее важная  и ценная мера поддержки — микрокредитование, чтобы предприниматель мог взять кредит, скажем от 10 долларов (683 афгани по текущему курсу) под умеренные проценты и условия возврата, поправить дело, а потом кредит вернуть.

С этим соглашаются все международные консультанты, и микрокредитованием бизнеса занимался даже Всемирный банк. Афганское правительство может выдавать государственные средства на такие микрокредиты, а на процентный доход формировать доходную часть бюджета. Думается, что результат скоро перекроет налоговые поступления, к тому же при растущем бизнесе будет заметен и рост государственных доходов. Правительству нужно в год порядка 4-5 млрд. долларов для военных нужд, и сейчас эта нужда в значительной степени покрывается внешней помощью.

Вторая мера — страхование. В воюющей стране угроза форс-мажоров, ущерба и потерь в результате боевых действий, конечно, гораздо выше, чем в других странах. Это в той или иной степени касается всех, но сильнее всего рискуют предприниматели, ведущие бизнес в небезопасных провинциях. Брать с них налоги, в общем, несправедливо, поскольку афганская армия и полиция мало что может сделать для защиты их имущества и бизнеса. На мой взгляд, было бы целесообразно заменить бизнесу в этих провинциях Афганистана налоги на страховые выплаты, с условием, что если бизнес будет разорен в результате боевых действий (что, конечно, должно быть подтверждено представителями полиции или армии), то предприниматель может получить компенсацию из бюджета и на нее открыть новый бизнес.

Доход от страхования, так же как и доход от выдачи микрокредитов, передается в доходную часть государственного бюджета.

Общий принцип такого подхода состоит в том, что открытый бизнес лучше закрытого, поскольку первый, так или иначе, заплатит что-то в бюджет, а от второго будут одни убытки. Помимо чисто экономических аспектов, эти меры будут иметь и военно-политический характер. Бизнес, имея в виде микрокредитов и страхования пусть и не бесплатную, но все же довольно солидную поддержку, будет концентрироваться в районах, контролируемых правительством. Можно даже предложить такую меру: переместившиеся из талибских районов в правительственные предприниматели могут получить льготный беспроцентный кредит с отсрочкой погашения на открытие своего дела. Бегство населения из талибских районов, подпитываемое подобными мерами, довольно быстро подорвет боеспособность талибов за счет ослабления их мобилизационной базы.

В общем и целом, единственной надеждой экономики Афганистана в настоящее время является малый бизнес, главным образом потому, что он способен пережить все военные катаклизмы и в наиболее трудные годы стать основным двигателем развития экономики. Об этом, во всяком случае, свидетельствует опыт других стран, прошедших через длительные и опустошительные войны.