18 июня состоятся очередные президентские выборы в Исламской Республике Иран.  Всякий раз конечный итог выборов обязательно сказывался на развитии таджикско-иранских отношений.

Политические реалии современного Ирана таковы, что все принципиальные решения, связанные с внутренней и внешней политикой Ирана, принимаются верховным руководителем исламской революции. На протяжении вот уже тридцати двух лет им является великий аятолла Сайид Али Хоманеи.

Но эти же реалии таковы, что именно президент, будучи руководителем исполнительной власти и обладая существенными конституционными правами, занимается рутинной работой по повседневному руководству развитием страны. Иными словами, возможности успешного многоаспектного  развития таджикско-иранского сотрудничества, особенно в сфере  экономики, зависят, помимо всего прочего, и от отношения к нему  иранского президента и его команды. 

В Иране за победу на президентских выборах практически всегда разгорается нешуточная борьба. Её исход в персональном плане не всегда предсказуем. В сущностном же плане, исход всех президентских выборов, состоявшихся после завершения ирако-иранской войны, предопределялся степенью соответствия кандидатов необходимости решения задачи, обретавшей первостепенное значение для развития, а то и самого существования страны, как суверенного исламского государства.

Обе эти особенности наглядно проявились в ходе выборов 2005 и  2013 гг.

Успех на них соответственно Махмуда Ахмадинежада и Хасана Рухани был на первый взгляд, неожиданным для всех. Но он был закономерным, если исходить из решения тех задач, которые стояли в то время перед страной.

В 2005г., когда к востоку и западу от Ирана – в Афганистане и Ираке образовалось массированное  присутствие  вооружённых сил западных стран, а вблизи иранского побережья на постоянной основе находились их немалые военно-морские силы, такой задачей было предотвращение повторения в отношении страны афганского и иракского сценариев. Жёсткость, решимость и готовность Махмуда Ахмдинежада отвечать ударом на удар оказались к месту и позволили стране выстоять в противостоянии с оппонентами.

В 2017г. Хасан Рухани оказался именно той фигурой, которая была необходима для достижения ядерной сделки, которая была заключена в 2015г. в виде Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД).

 

К месту и ко времени

В президентство Дональда Трампа США не только сами вышли из СВПД, но и принудили, прямо или косвенно, своих западноевропейских партнёров фактически приостановить своё участие в нем. Реакция Ирана на все эти действия была зеркальной.

Президент Джо Байден ещё до своего избрания негативно оценивал решение своего предшественника Дональда Трампа выйти в одностороннем порядке из СВПД. С приходом его в Белый дом о возвращении США в ядерную сделку стали говорить как о возможности, трансформацию которой в реальность американцы связывали с достижением договорённостей по вопросам, не имеющих, по мнению иранцев, никакого отношения к СВПД. Как бы там ни было, 6 апреля сего года в Вене начались  переговоры сторон ядерной сделки по её реанимации. Делегация США пока принимает в них участие косвенно, через посредников.

Даже если переговоры завершатся достижением положительных результатов, руководству Ирану на всё то время, которое придётся на нахождение у власти в США демократической администрации, необходимо будет осуществлять свой внутри- и внешнеполитический курс, учитывая, как минимум,  следующие обстоятельства.

Во-первых, когда в Белом доме оказывался президент от Демократический партии, отношение между двумя странами складывались в более прагматичном ключе, нежели при республиканцах.

Во-вторых, своеобразное отношение американских администраций к договорённостям с другими странами, в целом, и с Ираном, частности.

В-третьих, наличие принципиальных идеологических и политических разногласий между двумя странами.

А это означает, что по той логике, которая присуща приходу к управлению страной президентов в эпоху верховного лидера Сайида Али Хаманеи, следующий президент Ирана должен быть готовым как к менее, так и более конфликтным отношениям с США.

Иными словами, совмещать в себе в сбалансированном виде политическую прагматичность и гибкость Хасана Рухани с жёсткостью, решительностью  и готовностью отвечать ударом на удар Махмуда Ахмдинежада. Кстати, сам экс-президент не был включён в список тех, чьи имена будут вписаны в избирательные бюллетени. На данный момент времени его харизма, жёсткость и решимость, в отличии от 2005г., были ни к месту и ни ко времени. Как представляется, ровно по той же причине, что и в 2017г.

Отношения Таджикистана с Исламской Республикой Иран во все годы независимости развивались неровно. Подъёмы в них перемежевались с периодами охлаждения. Так, в президентство Али Акбара Хашеми  Рафсанджани, резкий их подъём и интенсификация после распада СССР с началом гражданской войны в республике, особенно, начиная со второй половины 1992г., сменился противоположным процессом.

Но охлаждение отношений не коснулось стихийно развивавшихся усилиями экономически активной части населения Таджикистана челночного бизнеса, ставшего в то время основным видом экономических отношений между двумя странами. С развитием переговорного процесса между сторонами межтаджикского вооружённого противостояния, в успешный ход которого свой существенный вклад внёс и Иран, начался новый подъём в таджикско-иранских отношений.

В президентство Сайида Мухаммада Хатами развитие отношений между двумя странами, особенно в экономической сфере получили дополнительный импульс.

Самым важным вкладом Ирана в развитие экономического потенциала Таджикистана стала заявленная им готовность своей страны инвестировать до четверти миллиарда долларов в завершение строительства Сангтудинской ГЭС. Последовавшая цепочке событий и решений, позволили приступить к строительству 1-й и 2-й Сангтудинских ГЭС на реке Вахш.

Самые лучшие времена в таджикском иранском сотрудничестве пришлись на восемь лет   пребывания во власти президента Махмуда Ахмадинежада. Тогда ежегодный товарооборот Ирана с Таджикистаном устойчиво держался в районе 200 миллионов долларов. 

Махмуд Ахмадинежад и Эмомали Рахмон.
фото с сайта Ilna.news

В 2010 и 2011 гг. Иран признавался самым крупным инвестором в экономику Таджикистана. По состоянию на конец июня 2013 г., то есть на момент, когда Хасан Рухани уже был избран новым президентом Ирана, но ещё не вступил в должность, 200 иранских компаний осуществляли свою деятельность в Таджикистане.

В президентство Махмуда Ахмадинежада была завершена проходка тоннеля под Анзобским перевалом, запущено строительство Сангтудинской ГЭС-2, первый гидроагрегат которой был введён в эксплуатацию в сентябре 2011 года. Благодаря активной позиции Ирана снята блокада Узбекистаном железнодорожных перевозок грузов в Таджикистана и в обратном направлении.

В силу разных обстоятельств, как объективных, так и субъективных, после 2013г. таджикско-иранские отношения, в целом, а экономические, в особенности, стали охладевать. Развитие данного тренда не позволило республике, в отличие от некоторых других постсоветских государств, воспользоваться возросшими  в 2016-2017гг. с началом реализации СВПД финансовыми возможностями Ирана для привлечения в страну иранских инвестиций.

Компенсировать же потери от снижения уровня таджикско-иранского экономического сотрудничества за счёт привлечения инвестиций из арабских стран Персидского залив, сопоставимых с иранскими, не получилось. 

Для республики всё более очевидной становилась необходимость преодоления имеющихся  трудностей и проблем с близким по языку и культуре и с далеко не последним в окружающем республику пространстве по экономическому и прочим измерениям потенциалу Ираном.

Особенно на фоне активного содействия Турции успеху Азербайджана в войне с Арменией за Нагорный Карабах в 2020 году, преподнесённого миру как проявление, прежде всего, общетюркской солидарности. Это тем более важно, если принять во внимание особенности развития различных процессов в Афганистане,  а также подъём новой волны интереса у некоторых соседей Таджикистана по региону к развитию отношений с Турцией по модели, схожей с азербайджанской. 

Понемногу оживившиеся контакты между двумя странами, переросшие во взаимные визиты руководителей важнейших министерств Таджикистана и Ирана, активизация деятельности двусторонних межправительственных комиссий по торгово-экономическому, техническому и культурному сотрудничеству говорят о позитивных подвижках в развитии отношений между двумя странами. Пока довольно скромных, о чём  свидетельствуют и цифры.

В 2020 году внешнеторговый оборот между Таджикистаном и Ираном составил $57,7 млн., вчетверо ниже, чем в 2013 году.

Министр иностранных дел страны Сироджиддин Мухриддин и министр энергетики Ирана Реза Ардаканиён, 8 июня.
Фото: МИД РТ

 

Важно не упустить шанс

По словам генерального директора Центра по изучению современного Ирана Раджаба Сафарова, иранская экономика вышла из рецессии, а объемы продажи нефти Китаю фактически вернулись на уровень дотрамповских времён.

27 марта этого года в Тегеране главы МИД Ирана и КНР подписали Соглашение «О политическом, стратегическом и экономическом сотрудничестве» сроком на 25 лет. В соответствии с ним, КНР намерен инвестировать $400 млрд. в важнейшие отрасли экономики Ирана – от нефтедобычи до информационных технологий.

Судя по всему, ведущиеся в Вене переговоры по возвращению к ядерной сделке имеют шансы на более или менее успешное завершение.

Все эти новации, в совокупности, могут обернуться, помимо всего прочего, существенным ростом инвестиционных возможностей Ирана. Как это было в 2016-2018гг. Тогда Таджикистан не сумел воспользоваться ими. Надо, чтобы на этот раз было иначе.

Читайте нас в  TelegramFacebookInstagramViberЯндекс.ДзенOK и ВК.

Свои вопросы, сообщения, видео и фото присылайте на ViberTelegramWhatsappImo по номеру +992 93 792 42 45.