В 1920-х годах во время научной экспедиции в горные районы Верхнего Зеравшана известный исследователь истории Центральной Азии Михаил Андреев обнаружил высокохудожественные образцы деревянных резных колонн и консолей Х-XII вв., что дало ему основание назвать эту долину «Царством резного дерева».

Позже это название было подтверждено находками новых шедевров: колонн, михрабов и даже целиком деревянного мавзолея. Поэтому спустя век после той экспедиции 1925 года, мы можем признать, что по сохранившимся старинным образцам искусной резьбы по дереву Таджикистан занимает первое место в регионе.

Дерево как строительный материал всегда высоко ценилось в небогатой лесом Центральной Азии. Деревянные конструкции дома колонны, столбы, балки перекрытия составляли взаимосвязанный, устойчивый к сейсмическим колебаниям, несущий каркас. Но помимо чисто утилитарных функций дерево благодаря резному декору стало важным средством художественно-эстетического воздействия на человека.

Из дерева вырезались скульптуры, создавали много сюжетные рельефы, а конструктивные элементы домов и культовых построек щедро покрывались изобразительной и орнаментальной резьбой.

В древности и средневековье в среде обитания таджиков и их предков было гораздо большее, чем сегодня лесных угодий, а оседло земледельческий образ жизни у водных источников, позволял специально выращивать деревья для строительства. К примеру, на Памире до настоящего времени границы жилых участков плотно засаживаются пирамидальными тополями, используемыми в будущем строительстве.

В городских центрах из-за многочисленных перестроек, поздних напластований, войн, междоусобиц и пожаров старое дерево не сохранилось, а вот в горных районах, таких как верховья Зеравшана, Ягноба, Дарваз и Памир в силу природной изоляции, обнаружены деревянные резные конструкции и археологические фрагменты, дающие представление о художественных традициях этого искусства.

Древние образцы резьбы по дереву дошли до наших дней не младше IX-X вв. Население бережно относилось к старинным резным конструкциям, как к священным атрибутам, некогда украшавших почитаемые храмы, святые мазары и мечети.

Декоративная обработка дерева вызвана также стремлением продемонстрировать идеологический статус сооружения, если это храм или мечеть; статус хозяина, если это дворец или жилой дом, а степень обилия декора является актом пожелания добра и достатка для обитателей дома.

Колонны, в соответствии с индоевропейской мифологией воспринимались как связующая ось между мирами.

По теории ученого эпохи Возрождения Л.Альберти первые колонны были сделаны по «человеческому подобию: голова, торс, ноги. Памирские мастера также соотносили части колонн с человеческим телом: капитель с головой-ситангал» (дословно – голова колонны) или «пехони» (лоб), стволу соответствовал термин – «тана» – тело, а основанию «poth» – ноги.

Особо выделялся главный столб-шохсутун, или хаситан. Все пять столбов в доме соответствовали святым особам.

Археолог Б. Литвинский пишет, об антропоморфизации центрального столба у памирцев, «восходящее к представлениям об опорном столбе жилища как воплощении Пуруши (в Ригведе первочеловек – Пуруша, из частей тела которого образуется Вселенная), или типологически однородного с ним персонажа».

 

Из глубин восточноиранской мифологии

Благодаря археологическим изысканиям 1930-1980-х гг. мы имеем представление об искусстве резьбы по дереву VI-VIII вв. – время проживания наших восточноиранских предков. Это период наивысшего расцвета Шелкового пути, связывавшего неповторимые цивилизации европейского и ближневосточного Средиземноморья через Центральную Азию с Дальним Востоком.

Большую роль в функционировании этого торгово-культурного моста сыграли наши предки тохаристанцы и согдийцы, которых называли «финикийцами Востока».

Исследователи справедливо отмечают, что в раннем средневековье все дороги вели не в Рим, а в Самарканд и Балх. Согдийцы, как главные караванщики, проникали вглубь Китая, где строили храмы, привносили новые воззрения, художественные стили в искусстве и музыке. Обратно по этим дорогам шли технические новинки, культурные достижения и творческие идеи из Китая и Индии.

Благодаря обширным археологическим работам, проводимым в древнем Пенджикенте и Шахристане в 1950-80 гг. детально изучены фрагменты резного дерева, вернее, образцы, которые сохранялись в случае пожара, при котором дерево прогорало без доступа кислорода и превращалось в древесный уголь.

На городищах Калаи Кахкаха (Шахристан) обнаружено 200 обуглившихся фрагментов резного деревянного арочного тимпана, оформлявшего вход во дворец с изобразительными сценами и орнаментальными композициями. Археологи филигранно, как мозаику, собрали эти фрагменты в композиции, приоткрыв для нас лишь небольшую щель, сквозь которую можно увидеть малую часть некогда обширного и высоко совершенного искусства.

Особо следует отметить богатое декоративное убранство парадных залов древнего Пенджикента. Высокие четыре колонны в центре зала, украшенные резными капителями, подхватывали сложные резные деревянные конструкции перекрытия, которое представляло собой различные вариации сложного ступенчатого деревянного потолка со световым люком в вершине.

В конструкцию из наклонных трапециевидных досок, нередко встраивали деревянные женские скульптуры-кариатиды и фигуры божеств. В целом создавался очень гармоничный, просторный, освещаемый сверху интерьер зала. Свет ярко выхватывал конструкции верхней части перекрытия и средней заглублённой между четырьмя колоннами площадки и отражённым доходил до украшенных многосюжетными фресками стен, наполняя внутреннее пространство эпической торжественностью.

Многие исследователи в качестве аналогий к согдийскому дому приводят жилища Западного Памира, которые являются, на наш взгляд, народным вариантом распространённого в древности и средневековье типа замкнутого дома с квадратным четырехстолпным залом со ступенчатым перекрытием «чорхона», завершающимся отверстием «редз» или «раузан», что подтверждается многочисленнными археологическими материалами.

Фрагменты резного дерева и росписи свидетельствуют о том, что по по богатству убранства и изяществу резного декора дворец правителя Деваштича на цитадели Пенджикентаничем не уступал дворцам варахшских бухархудатов, уструшанских афшинов и других раннесредневековых правителей Центральной Азии.

Наряду с обилием резных конструкций дома мировую славу Пенджикенту и замкам Уструшаны принесли многокрасочные и многоярусные росписи. В силу веротерпимости в государствах Центральной Азии V-VIII вв. на стенах домов и храмов можно было увидеть изображения богинь и демонов, вышедших из глубин восточноиранской мифологии. Здесь и подвиги легендарного Рустама, сказания о Сиявуше – божестве в облике прекрасного юноши, олицетворявшего ежегодно умирающую и воскресающую природу. Бытовые сцены, пиршества с ансамблями музыкантов и танцовщицамипереплетаются с такими «бродячими сюжетами »как изображение Капитолийской волчицы, кормящей близнецов (Бунджикат) ибасен Эзопа.

Со стен на нас смотрят позаимствованные из буддийской и индуистской религий, божества, сюжеты из «Панчатантры». Среди находок скульптура восседающих на быке Нандибог Шива и его супруга Парвати. Условной «покровительницей» Пенджикента была четырехрукая богиня Нана, которая восседала на льве с символами Солнца и Луны в руках.

Эту богиню почитали кушаны: на Рабатакской надписи II века, в Афганистане царь Канишка свидетельствует, что он «получил царство от Наны и всех других богов». Культ богини Наны пришел в Центральную Азию из Месопотамии, а в Согде, Парфии и Бактрии ее образ слился с авестийской богиней Ардвисурой Анахитой.

«Такой насыщенности небольшого раннефеодального городка V-VIII вв. (Пенджикента) произведениями настенной живописи не знает на Востоке ни один древний город. Такого разнообразия сюжетов ни встретить нигде. Такого обилия приёмов, манер, почерков в живописи при относительной общности ее стиля тоже не найти», - пишет известный исследователь центральноазиатского искусства Г. Пугаченкова.

 

Митра, с «золотистых вершин» Зеравшана

В1980-е годы в пещере близ селения Сарвода была обнаружена метровая деревянная фигура, облачённая в доспехи доисламского идола с жезлом в руке, которого исследователи отождествляют с древнеиранским богом Митрой. В «Авесте» есть строки о Митре, который достиг «золотистых вершин, откуда видит он весь арийцев край и среди которого Гава, что в Согдиане». Не исключено, что это самое раннее упоминание верховьев Зеравшана. География, отраженная в «Авесте» еще раз подчеркивает районы формирования зороастризма.

К концу раннесредневекового периода (VII-VIII вв.) в декоративном убранстве наблюдается тенденция подчинения рельефной пластики плоскостному декору. Появляются геометрические сетки, стилизованные изобразительные и растительные мотивы, нарастает узорчатость, предвосхищающие торжество орнамента в последующую исламскую эпоху.

 

Шедевры разного дерева из Верхнего Заравшана (X-XII вв.)

С приходом ислама в Центральную Азия художественное искусство резьбы по дереву продолжало развиваться, но уже в русле канонов новой религии на смену изобразительным мотивам (боги, сюжеты из мифологий, зооморфные изображения) пришёл геометрический (гирех) и растительный (ислими) орнамент.

Геометрический узор – гирех – позволял до бесконечности заполнять сложные поверхности, а второй тип узора – ислими – представлял собой сочетание растительного орнамента, где переплетающиеся побеги цветов и листьев, воссоздают образ цветущего сада-рая.

В орнаментальное убранство орнаментов изящно вплеталась вязь коранических надписей. Так случилось, что самые ранние образцы образцов резного дерева Центральной Азии X-XI вв были обнаружены в 1920-30-е гг. в верхнезеравшанских селениях Таджикистана – Курут, Оббурдон. Эти находки были сенсационными и, как считалось тогда, единичными. Но в 1946-1947 Согдийско-Таджикская экспедиция обнаружила в селениях Фатмев, Урметан, Рарз, Пасруд и Зосун новые резные колонны X-XII вв. которые демонстрируют ранние этапы формирования стиля и техники резного дерева.

Позже этот список пополнили высокохудожественные резные колонны и консоли из Матчи, Ягноба, панель X в из мазара Аштсахоба в Аште и безусловный шедевр художественной резьбы мирового значения по дереву целиком резной михраб из селения Искодар.

Находки уникальных образцов резного дерева в верховьях Зеравшана вначале породили невероятные гипотезы о его происхождении. Резьба на колоннах и деталях была настолько совершенной, что узбекистанский исследователь В.Филимонов усомнился в местном их происхождении и выдвинул гипотезу, что все эти образцы украшали некогда мавзолей Куссама ибн Аббаса в комплексе Шахи-Зинда в Самарканде, где сохранились деревянный фриз и консоли, по характеру резьбы и стилистике близкие верхнезеравшанскому дереву.

По его версии их якобы перевезли в горные районы, дабы их не сожгли монгольские завоеватели. Но открытия последующих лет в селениях Сангистон, Пасруд а также, обнаруженный в горном кишлаке Чорку деревянный мавзолей X-XI вв. опровергли предположение узбекских коллег, подтвердив тем самым их местное происхождение.

В Оббурдонской и Курутской колоннах гладкая поверхность ствола украшена поясами плотной резьбы, под капителью и в нижней части ствола. Схожие формы капителей ранних колонн, с подбалками в форме птиц с заостренными клювом рассматриваются некоторыми исследователями как отголоски местных вариантов стилизованных эллинистических коринфских и ионических капителей.

С этим можно согласится частично, поскольку основа этого художественного синтеза без сомнения иранская, восходящая к зооморфным мотивам.

Вспомним капители Персеполиса в виде соединенных протомами быков и грифонов, или кушанские капители из Шахринау в виде фантастических рогатых муфлонов с львиными лапами, а также нуристанские капители (из коллекции Кабульского музея) в виде голов горных козлов с закрученными рогами.

Горные козлы в Таджикистана всегда считались священными животными. Согласимся с известным исследователем зодчества Центральной Азии В.Ворониной в том, что «зооморфный орнамент расцвёл в верховьях Зеравшана настолько ярко и самобытно, что его необходимо считать неповторимым явлением в искусстве Востока всех времен».

В деревянном фризе из Оббурдона, датируемое IX-X вв. змеевидные существа как посланники из глубин доисламского искусства, с головками, обращенными друг к другу, образуют ритмический волнообразный узор, внутри которого вкраплены мотивы трилистниками.

Стилистическая близость резьбы по дереву X-XII вв позволяет судить о существовании самобытной местной художественной школы, которая еще не стеснена жесткими канонами.

 

В долине забытых предков

Заповедником древних форм искусства и архитектуры, языка и быта является долина Ягноба – живой островок согдийской культуры. Одним из наиболее почитаемых святых мест Ягноба является мазар Хатти Мулло близ селении Сокан.

В 1964 г. экспедицией академика А. Мухтарова был вывезен фрагмент резной колонны, датируемой X-XI вв. и небольшая доска с витиеватой красивой надписью, содержащей шиитское изречение.

Колонна, вернее ее сохранившаяся верхняя часть, имеет оригинальное убранство, присущее лучшим памятникам народного искусства. Сильно сужающийся ствол, валики, отделяющие его от капители, и нижняя закругленная часть капители покрыты глубокими вертикальными и зигзагообразными врезками.

На капители вырезаны переплетающиеся изящные спиралевидные побеги, отдалено напоминающие вольную интерпретацией коринфской капители. Фрагменты небольших древних деревянных резных деталей еще можно было видеть в айване мазара во время наших экспедиции 1991-1991гг.

Другой достопримечательностью мазара является интерьер одностолпного зала, в центре которого располагается мощная, круглая отшлифованная колонна с четырьмя расходящимися подбалками. Этот зал выполнял не только и не столько функцию поминальной мечети, а использовался для интересного древнего ритуала, связанного с народными верованиями, которым под стать таинственный строй интерьера.

Суть обряда заключается в том, что паломник должен, держась одной рукой за ствол (верхний пояс орнамента), три раза обойти вокруг столба. Затем крепко обхватить ствол руками и, если ваши пальцы сходятся, то желание исполнялось, если не сходятся (ствол стал якобы толще), святой не принял вашу просьбу. Повторялось это три раза.

Невольно вспоминается аналогичный ритуал с индийской железной колонной и гимн в «Ригведе», посвященный жертвенному столбу – стихи его читались при натирании этого столба жиром.

 

Михраб в селении Искодар (X в.)

Шедевром высокохудожественной искусства резьбы по дереву потраву считается обнаруженный в 1950-х гг древнейший в Центральной Азии полностью сохранившийся деревянный михраб IX-X вв., в верхнезеравшанском селении Искодар, некогда украшавший не сохранившуюся сырцовую мечеть.

В П-образной раме высотою 290 см и шириною 180 см между двумя угловыми колонками расположен полукупол конхи с аркой индийской формы – подковообразной внутри и килевидною снаружи, украшенной сквозными ажурными фестонами.

Мелкая резьба по краям изящной вязи куфического письма по мере приближения к центру композиции сменяется глубокой резьбой и рельефными элементами (колонки, консоли, выступающие полукружия внутри арки), акцентирующие внимание на нише.

Внутри ниши вырезана выразительная динамичная композиция, состоящая из вписанных в круг спиралевидных ответвлений. Скульптурные, украшенные изящной резьбой колонки воспроизводят облик больших колонн, увенчанных фигурными консолями-подбалками.

«Общий облик михраба, торржественный и ликующе праздничный, исполнен духа старого языческого искусства», – пишет С. Хмельницкий.

В декорировке Искодарского михраба так же, как и верхнезерафшанских колоннах, немало мотивов, восходящих к искусству доисламского Согда: некоторые элементы резьбы в точности повторяют орнаменты, встречающиеся в жилищах и храмах Пенджикента V-VIII вв. Базы угловых колонок михраба также обнаруживают сходство с базами колонн в раннеисламском зодчестве Центральной Азии.

По всей вероятности, в михрабе среди чисто мусульманской атрибутики есть и традиционные элементы, характерные для культовых ниш – алтарей Согда (алтарь в Гардани Хисор): угловые колонки, солярный символ, мотивы свастики и необычная по форме напоминающая индийскую арку ниша.

Появление индийского мотива тоже не случайно, поскольку известно о широком распространении буддизма и индуизма в центрально-азиатском регионе и сопутствующих им архитектурных сооружениях юга Таджикистана.

 

Мазар в Чорку – жемчужина, спрятанная в раковине

Если в горных районах Зеравшана мы знакомились с архитектурными деталями резного дерева, то поистине сенсацией стало обнаружение в 20 км южнее Исфары в живописном селении Чорку уникального, наверно самого древнего из сохранившихся в Центральной Азии памятников резного дерева. Речь о мавзолее Хазрати-Бобо или, как его иногда называют в народе, Амир Хамза Хасти Подшо.

Сам мазар включен в разновременный комплекс XVII – нач. ХХ. Во внешних формах нет и намека на глубокую древность комплекса. По этой причине он долго оставался в стороне от внимания исследователей истории, искусства и архитектуры.

В 1962 году, попав внутрь полутемного помещения мазара, таджикский искусствовед Манон Рузиев был поражен удивительным внутренним резным деревянным декором, резко расходящимся с внешними формами убранства комплекса. Оказалось, что за толстым сырцовым футляром позднего мавзолея находился памятник, датируемый исследователями X-XII вв.

В небольшом помещении 4,5 х 5,75 м был «замурован», вернее как драгоценная жемчужина в раковине, был скрыт небольшой ориентированный на юг и на запад айван, с великолепными, разнообразными по конструкциям и декору колоннами, стойками, консолями и сложными фигурными капителями, каллиграфическими надписями и наборными решётками.

Причем этот айван имел свое перекрытие, которое ниже перекрытия позднего сырцового здания. Выходящие на фасад три западные колонны древнего сооружения и одна южная имеют не встречающуюся в среднеазиатском зодчестве форму в виде полуколонны, связанной с прямоугольной стойкой, вырубленной из цельного деревянного бруса.

Обращенная внутрь прямоугольная часть колонн имела различную орнаментальную резьбу: в трех стойках изображен мотив вьющегося стебля, оконтуренного перлами. Самая широкая стойка украшена сетчатым орнаментом, в каждой клетке которого вырезана четырехлепестковая розетка. На колонны опирался мощный архитрав, который огибает айван с юга и запада, а на северной и восточной части, где айван ограничивался стенами, его заменяет фриз из широких досок.

С внутренней стороны на брусе – архитраве вырезана изящная куфическая надпись, в которой вязь арабского письма органично переплетается с растительным орнаментом. Эпиграфический пояс перекинут на восточную стену, и имеется его фрагмент на северной части.

Четыре мощных прогона перекрытия попарно пересекаются на средней части, разделяя потолок на девять равных частей, с центральным квадратом. Криволинейные 80 см, выступающие из стен консоли со сложным выпуклым профилем, напоминают с первого взгляда стилизованное изображение птицы с глазами и загнутым как у совы клювом.

Выпуклое брюшко покрыто лентой растительного орнамента в виде извивающихся побегов, по бокам более усложненный орнамент и далее, перекидываясь на широкую боковую часть, их характер усложняется, и композиция имеет вид куста со спиралевидными побегами.

Одной из интересных проблем, связанных с древней частью комплекса Хазрати Бобо, является реконструкция его первоначального облика.

Как первоначально выглядел, этот деревянный памятник таджикского зодчества Х-ХII вв.? Архитектор В. Воронина считает, что айван соседствовал с закрытой мечетью, примыкавшей к нему с восточной стороны, Если принять данную версию, то следует оговориться, что примыкающее здание не может являться мечетью, поскольку в ней невозможно установить михраб, который должен располагаться с западной стороны, а с запада, как известно, расположен открытый айван.

С.  Хмельницкий дает датировку памятника Х-ХII в., в которой «более ранняя дата убедительней более поздней». Это видно при сопоставлении архитектурно-декоративных деталей Чорку с памятниками VI-VII вв. Более того, консоли генетически связаны не с изображениями птиц, как он считает, а с волютами античного греко-римского ордера первых веков н.э.

Близки к эллинистическому ордеру и восходящие к акантовым листьям капители колонн в Чорку. В причудливой неповторимой пластике деревянной резьбы мы видим органичное слияние древних доисламских изобразительных традиций с новыми исламскими веяниями.

В архитектуре памятника в Чорку немало загадок. Так непонятным является то, что консоли не совпадают с колоннами. Вероятно, покосившаяся постройка могла рухнуть в древности и ее заново собрали, допустив грубые искажения при замене некоторых утраченных частей.

С. Хмельницкий предположил, что в центральный квадрат потолка в Чорку вписывается шестиугольник, и он первоначально был оформлен в виде ступенчатого потолка из уменьшающихся вверх шестиугольников со световым люком в зените. Такие потолки были широко распространены в древности в Уструшане и сохранились рудиментарно в фигурных потолках жилищ и мечетей Северного Таджикистана.

Здание существовало в виде открытого на запад и юг айвана, а с севера и востока оно, как и сейчас, было закрыто сырцовыми стенами, как это выглядит в представленной нами графической реконструкции первоначального облика мазара.

Все исследователи согласны с тем, что это единственное из чудом сохранившихся до наших дней шедевров деревянного зодчества Центральной Азии Х-ХII вв.

Мы совершили экскурс в удивительный мир древнего высокохудожественного искусства таджикской резьбы по дереву VI-XII вв., преемственно продолженного в последующие века и дошедшегодо наших дней.

Древнее искусство наших предков не может не вызывать восхищения.

Этой весной читайте нас в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК