Председатель юридического консорциума Таджикистана Рахматилло ЗОЙИРОВ высказал свое мнение по делу Низомхона Джураева и 33 исфаринцев.

- Еще пару месяцев назад Низомхон Джураев обвинялся по 10 уголовным статьям. Сегодня с него снимаются почти все статьи, и его передают суду лишь за пару экономических преступлений. По остальным якобы вина не найдена. Но, согласно приговору Верховного суда по «исфаринскому делу», Джураев был признан организатором всех тех 10 преступлений, за исполнение которых сейчас сидят его соратники. Насколько правильно, что при наличии судебного приговора антикоррупционное ведомство самостоятельно пересматривает дело?

- С законодательной точки зрения, пока приговор суда не отменен, он действует и имеет законную силу. Существует определенная процедура его отмены, и пока она не пройдена, он остается в силе и в определенных действиях стоит выше закона.

Кстати, даже если Джураев вернулся добровольно, то этот аспект должен рассматриваться не антикоррупционным ведомством, а судебной инстанцией. Ни один орган, тем более орган расследования, не может сейчас возбуждать какое-то другое дело при наличии вступившего в законную силу приговора суда, тем более вынесенного самим ВС. Это противоречит и Конституции, и вообще понятию правосудия.

Даже если по делу появились новые обстоятельства и факты, которые могут стать основанием для пересмотра уголовного дела, они не могут быть основанием для возбуждения нового уголовного дела и передачи его в суд.

Что касается статуса Низомхона Джураева, то он не может быть только в статусе свидетеля, но очевидно, что готовится почва для пересмотра приговора Верховного суда.

Если сейчас будут выявлены новые обстоятельства по этому делу, председатель Верховного суда либо по собственной инициативе, либо после письменного обращения Джураева или его адвокатов должен принести протест на судебный приговор по «исфаринскому делу» и направить его на первоначальное рассмотрение.

Вполне возможно, что, исходя из хозяйственной целесообразности, так и будет, и тогда Джураев из статуса обвиняемого может быть переведен в статус потерпевшего.

С точки зрения хозяйственной целесообразности, такая политика применима, если будут весомые доводы для пересмотра дела. Это не законодательная стратегия, не судебная политика, но правоприменительная политика.

И наконец, с точки зрения конституционной политики, в первую очередь защищаемыми и государством, и судом должны быть «второстепенные», то есть простые члены организованной группы, поэтому в первую очередь должна быть решена судьба этих осужденных. Если Джураев будет признан потерпевшим, то эти люди должны быть полностью реабилитированы. И в соответствии с законом они имеют право подать гражданский иск на судебные и следственные органы, которые осудили их незаконно.

- Говорят, что по статьям, которые остаются в деле Джураева, его могут амнистировать. Можно ли это сделать, если еще действует тот приговор?

- Обязательным условием применения любой амнистии является заявление самого осужденного, который подает его лично, признавая при этом себя виновным, но Джураев, поскольку он находился в розыске, не мог подать такое заявление. Кроме этого, сам факт его появления и изобличения других лиц говорит о том, что он не признает себя виновным, и поэтому применение амнистии в его отношении незаконно.

- Мера пресечения в отношении Джураева принята в виде подписки о невыезде. Статьи, по которым ему предъявлены обвинения, допускают такое?

- Основанием для ареста может быть вероятность того, что подозреваемый может скрыться или иным образом уйти от ответственности. Только при обосновании этого мотива может быть применена мера в виде заключения под стражу, в других случаях у него может быть взята подписка о невыезде. То есть арест - необязательное условие в уголовных делах.

- В целом с этим делом связано много правонарушений. Кто-то должен отвечать за то, что они появились?

- Я думаю, что антикоррупционное ведомство (возбудившее дело в 2007 году. - Прим. ред. ) по своей воле или без указания сверху ничего не делало по этому делу.

Вообще, возбуждение уголовного дела по тому или иному факту уголовно не наказуемо, если оно не сфабриковано. Ответственность в этом случае на двух структурах: на том, кто дал такое поручение антикоррупционному ведомству и кто принимал решение о возбуждении уголовного дела, особенно по основаниям, которые остались недоказанными. По «исфаринскому делу» нарушена и процессуальная, и материально-правовая норма, допущена крайняя несправедливость, когда в отношении основного обвиняемого принята правоприменительная политика, а другие обвиняемые получили сроки лишения свободы по этим же обвинениям.

- Насколько суд может быть беспристрастным, когда сам суд обвиняют в вынесении незаконного приговора?

- Для Верховного суда сохранение имиджа суда, чести судейского мундира должно быть выше сохранения имиджа отдельного судьи или нескольких судей. Председатель Верховного суда должен быть заинтересован в том, чтобы принести протест. Генпрокурор этого не сделает, потому что закон не позволяет, да и его имя фигурирует в этом деле.

…Известно, что «исфаринское дело» с самого начала носило заказной и показательный характер. Суд исходил вроде бы из принципов закона, но на самом деле абсолютно не учел реальных обстоятельств, принципа справедливости в хозяйственно-правовом видении…

- Какую ответственность должны сегодня нести судьи Верховного суда?

- Я думаю, что наиболее оптимальным было бы, если б все судьи Верховного суда, замешанные в этом деле, начиная с председателя, подали бы в отставку.

Ну а в соответствии с законодательством, их судьбу должны решить президент страны и парламент, которые их назначают. И с учетом того, что произошел полнейший провал судебной системы, в их отношении должны быть применены не какие-то дисциплинарные санкции, а санкции правового характера. Таково требование закона…