Александре Ивановне Иваненко из Чкаловска (ныне Бустон) 26 мая исполнится 93 года. Жизнь ее, словно книга, удивительна, трогательна, и в то же время очень трагична. Брошенная матерью во время эвакуации и ставшая жертвой принципов и постулатов военного времени, она заплатила слишком высокую цену за свою «грешную» любовь. 

Брошенка

В 1942 году десятилетнюю Шуру Нагорнову вместе с мамой эвакуировали из Пензенской области в Таджикистан. В тот год немцы подступали к Москве, и в Пензенскую область переводились крупнейшие промышленные заводы и оборонные предприятия, а людей оттуда массово эвакуировали на тыловые территории. 

Баба Шура вспоминает, что их поезд ехал около двух месяцев, периодически останавливаясь и пропуская военные эшелоны. 

Прибыв на вокзал в Сталинабад (нынешний Душанбе), мать Шуры намеревалась отправиться дальше - к своему брату в Ашхабад .

«Саня, ты тут посиди, а я схожу куплю билет до дяди Вани» - сказала мама дочери. Ушла и не вернулась. С тех пор маму свою Шура никогда так и не увидела. 

Плачущую и мечущуюся в панике по вокзалу девочку привели в детскую комнату милиции. 

«Девочка, как твоя фамилия?» - на ломанном русском спросил работник милиции. «Нагорнова я, Александра» - ответила Шура.

 - Помимо меня там были еще четверо детей. Всех позвали по фамилии, а меня нет, - продолжает баба Шура. – Оказалось, что женщина, приведшая меня, записала меня под фамилией Иваненкова. Меня слушать никто не стал, что фамилия то моя другая. Так я и стала Иваненкова. А позже вырвали окончание, и с тех пор я Иваненко. 

Маленькую Шуру вместе с другими детьми отправили в детприемник в Ленинабад. Она пыталась сбежать и найти маму, но, так называемые, «погонщики», которые следили за беглыми, поколотили ее так, что пол года она пролежала в больнице. 

После выписки Шуру направили в детский дом в Костакоз, где она прожила два года. В 14 лет девочка поступила в ремесленное училище №2 в Ленинабаде и получила специальность слесаря четвертого разряда. А после была направлена в строящийся тогда в Чкаловске Ленинабадский горно-химический комбинат.

 

Дружба с военнопленными

Баба Шура - живой свидетель того, как застраивался город Чкаловск.

 - Тогда в городе не было абсолютно ничего. Был лишь лагерь военнопленных, которые строили первые цеха завода и сам город, - вспоминает бабушка. -  Кругом была колючая проволока. Военнопленные, а это были, в основном, немцы, крымские татары и чеченцы, работали в три смены. Их приводили и уводили под конвоем в сопровождении собак. Жить в городе им не разрешалось. Жили они в специальном общежитии при спецкомендатуре вместе со своими детьми на территории нынешнего Гафурова. 

На заводе Шура была младше всех и ее направили работать в энергоцех. За девочкой присматривала жена одного из работников. 

 - Военнопленным нельзя было покидать территорию поселения, и они часто просили меня купить папиросы «Беломорканал», - рассказывает баба Шура. -  Идти надо было на вокзал, поэтому они учили меня, как правильно переходить через железнодорожные пути. В благодарность меня вкусно кормили и рассказывали интересные истории. Военнопленные ведь, такие же люди, разговаривали на русском, среди них было очень много грамотных и образованных. 

Поначалу Шура жила в холодной кибитке. Потом военнопленные собрали для нее финский дом, ей  выделили кровать и чистое постельное белье. Этот дом, по словам бабы Шуры, был самым первым в Чкаловске, он находился на месте первого цеха завода. 

 - Помню, палец у меня начал нарывать, болел сильно, - вспоминает бабушка. - Привели меня в лагерь к военнопленным. Среди них ведь и врачи были. Они давай мне всякие истории рассказывать, отвлекать. А врач, между делом, как ткнет палец иглой. А я даже не пикнула, только глаза прищурила. Столько гноя вышло. Обработали, сделали перевязку и похвалили за смелость.

Работая, Шура одновременно посещала вечернюю школу. Тогда учиться -  было обязательным условием для всех, иначе увольняли с работы. Она была очень активной, любила петь и танцевать. Шуру любили все, и каждый заботился о ней, как мог.  

 

Грешная связь

Среди детей военнопленных был парень по имени Гоша. Его родители – советские немцы переселенцы. История этих немцев-колонистов начинается с XVIII века, когда по указу императрицы Екатерины II на территорию российских губерний для освоения необжитых земель на выгодных условиях приглашались жить иностранцы.

В 1941 году родители Гоши в числе всего немецкого населения Алтайского края депортировали в Таджикистан. Из-за своей этнической принадлежности советские немцы подвергались массовой травле. Их называли фашистами, и иметь какие-либо связи с ними было абсолютно неприемлемым и считалось большим позором. 

Но наперекор всем запретам, Гоша не устоял перед своими чувствами и влюбился в шустрячку Шуру. 

- Он ухаживал за мной в течение двух с половиной лет, но я даже не понимала этого. Темная я была, детдомовская. Там ведь нам никто ничего не объяснял. Тема близости была под запретом, - признается баба Шура. - Он каждый день приходил ко мне на работу, а потом пешком шел до Гафурова. Родители его были образованными людьми, работали бухгалтерами. 

Однажды Гоша не выдержал и предложил Шуре стать его женой, чтобы никто и никогда не разлучил их. 

- «Да кто ж тебе разрешит на мне жениться, ты же фашист!» – говорила я, а он обижался и даже плакал за такое прозвище, - эмоционально вспоминает то время бабушка.

Вскоре между молодыми людьми все же произошла близость. Наученная социалистическим ценностям советской эпохи, Шура призналась во всем главному инженеру завода. 

 - Гошу сразу нашли, провели допрос, - продолжает баба Шура. - Но на все его доводы, что он меня любит и хочет серьезных отношений, ответ был один «Да кто ж тебе разрешит встречаться с комсомолкой, ты же фашист!». Его избили, переломали все кости. Девять месяцев он пролежал в больнице.

 

Женя

А Шура забеременела. Врач отказался делать аборт из-за боязни попасть в тюрьму. Девушке предложили родить, а после отдать ребенка в семью врача, жена которого долгие годы не могла забеременеть. 

 - Она то и ухаживала за мной во время всей беременности. Как сейчас помню ее, Полина Кирилловна, на тот момент ей было 47 лет, - вспоминает баба Шура. – И вот родился  мальчишка весом 3400 и ростом 49 см. Назвала я его Женей. Выкормила грудью, а потом мне напомнили о договоре. 

Но Шура не согласилась. «Это мой ребенок, и я его родила. Если заберете - повешусь» - поставила она ультиматум, и больше этот вопрос не поднимался.

По словам бабы Шуры, ребенка не регистрировали без брака, поэтому Гошу после выписки из больницы вызвали в ЗАГС. Было решено узаконить отношения, но фамилию отца ребенку не давать.

Тогда то впервые Гоша и увидел своего девятимесячного сына, но взять его на руки ему не разрешили. Гоша тихо плакал в сторонке, смотря на расстоянии на свое дитя.

Работница ЗАГСа, узнав историю молодых, наотрез отказалась регистрировать отношения. 

 - Она отчитала меня, что связалась с фашистом. А я объясняла, что ни Гоша, ни его родители, даже никогда и не были в Германии. Какие ж они фашисты! Но женщина была непреклонна. Она посоветовали забыть его и жить дальше. Мне выделили комнату в общежитии, принесли детскую кроватку и все необходимое, - смахивает слезу баба Шура. 

 

Клятва кресту

Гоше грозил тюремный срок за связь с комсомолкой. Милиционер разрешил ему попрощаться с родителями и явиться на утро следующего дня. Но Гоша не пришел. Рано утром, попрощавшись с родителями, он пошел на железнодорожные пути и бросился под поезд.

По словам бабы Шуры, того милиционера потом посадили в тюрьму за то, что отпустил «преступника». 

Похоронили Гошу в Гафурове. Тогда жителей Чкаловска хоронили именно там, кладбище в городе появилось лишь в 60-ых годах. На похороны к Гоше Шуру не пустили.

На могилку к своему возлюбленному она все же пришла с сыном чуть позже. Бугорок с безымянным русским крестом ей показал сторож. Стоя у могилы Гоши, девушка дала страшную клятву, решив таким образом наказать себя за содеянное.

 - С сыном на руках я дала клятву кресту, что никогда не выйду замуж, воспитаю сына и дам ему образование. «Если я в чем-то виновата, прости меня» - рыдала я, упав навзничь на могилу, -вспоминает тот день баба Шура.

Клятву она свою выполнила. Несмотря на серьезные ухаживания парней и их желание усыновить Женю, она отвергала предложения женитьбы. «Я же кресту клятву дала!» - так всю жизнь этот крест и стоял в глазах женщины. 

Крест же этот потом сожгли, кладбище законсервировали, и на его месте построили пивоваренный и винодельческий заводы. Говорят, сторожа там долго не задерживаются: во сне к ним приходят заблудшие души похороненных там людей.

 

Страшный рок

Сына Шура, как и обещала, вырастила. Он с отличием окончил школу, отучился в техникуме и училище, отслужил в ракетных войсках в Белоруссии.

Родителям Гоши в 1956 году разрешили выехать из Таджикистана, и они вернулись на свою родину в Алтайский край. К ним Шура приехала спустя много лет, но не в гости, а сообщить о смерти своего единственного сына. 

Женя жил в Иркутской области и погиб во время пожара в производственном цеху. Будто страшный рок настиг его, и он повторил судьбу своего заклейменного отца.

После похорон сына Шура девять дней морила себя голодом, и благодаря врачам чудом осталась жива. Еще долго время коллеги по работе не оставляли ее без присмотра, боясь, что она совершит задуманный ею суицид.

Баба Шура всю жизнь проработала на Ленинабадском горно-химическом комбинате в Чкаловске, где ее ценили и уважали. Отзывчивая, трудолюбивая и ответственная, она бралась за любую работу: была подсобной рабочей, гардеробщицей, мыла полы, раздавала спецодежду рабочим. Полвека она отработала на теплоэлектростанции завода в качестве лаборанта. 

Баба Шура имеет множество наград и благодарностей, награждена четырьмя медалями за доблестный труд, является Ветераном труда. 

Все фотографии из личного архива бабы Шуры.

Читайте нас в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК.