Несмотря на то, что закон Таджикистана написан с учётом потребностей детей, у которых нет родителей, на практике всё совсем не так, как на бумаге. Каждая история жизни ребёнка из таджикских интернатов похожа на сюжет фильма, в котором на героя обрушивается слишком много испытаний.

Только хэпи энды в этих историях случаются очень редко.

 

Малика Николаева, 19 лет

- Мне было 13 лет, когда мама умерла. Мама была худенькая, рост - метр шестьдесят два, мама была добрая, с голубыми глазами, ну иногда глаза меняли цвет, как хамелеон. Мы  маму практически не видели дома, она работала на двух работах, придет на полчаса и обратно на работу, мы в общежитие тогда жили. Однажды старшего брата, ему было 15, укусила собака, мама дала ему деньги и сказала, чтобы он пошел в больницу, а он эти деньги истратил в интернет-кафе. Через несколько дней он стал бояться воздуха: закрывал все щели в дверях и в окнах, чтобы ничего не попадало. Потом его положили в больницу, потом он умер. И тогда мама начала пить. Но мама даже если выпивала, просто ложилась спать, утром рано просыпалась, убиралась, завтрак нам готовила.

Мы из общежития переехали на съемную квартиру: мама, я и две младшие сестренки. Сейчас одной уже 12, другой – 15, а тогда одной было шесть лет, другой – девять. Мама умерла, я пошла в церковь католическую и сказала, что дома мёртвая мама, помогите. Они помогли её похоронить, чтобы не в общую могилу. Хозяева после смерти мамы сказали, что мы должны уйти.

Мамины подруги забрали нас к себе – меня к одной, сестренок к двум другим. Мамины подруги пили, им было не до нас, мы просто жили у них и всё, никто из нас не учился. Мы с мамой тоже в конце уже не учились, потому что не было денег. Мне было девять, когда я стала подрабатывать на базаре, потом на разных заводах, яйца, например, перебирала.

Когда мама умерла, и мы остались с её подругами, я пошла в хукумат. Мне 13 было, но я с детства знала, где и что находится. В хукумате мне сказали, что нужно собрать документы и только тогда нас могут взять в интернат. Я собрала, но нам долго отказывали, говорили, что нет мест. Кое-как мне удалось добиться, чтобы сестренок забрали: младшую - забрали в детдом, старшую в первый класс, в интернат. А меня не взяли…

В Католической церкви я познакомилась с тетей Алёной, она взяла меня к себе, мы с ней год жили. Тогда же тётя Алёна устроила меня в школу, в которой я училась раньше, я пошла в пятый класс, хотя мне было уже 14. Через год тетя Алёна собралась уезжать в Россию к дочери, и позвала меня с собой. Я подумала, что если уеду, мои сестренки меня забудут, и я отказалась.

В 6 класс я пошла уже в интернате.

Самый счастливый день здесь был летом, в первый год учебы. Летом же никого не оставалось, все домой уходили, а нас человек сорок, у кого совсем не было родных, оставались. И вот как-то летом мы пошли за школу, и там со шланга стали брызгаться водой, бесились, веселились, все вместе – и мальчишки, и девчонки, а потом на спортплощадке загорали. Так весело было, это был очень счастливый день. Почему-то потом мы так уже никогда не веселились.

Я проучилась в интернате до 9 класса, с учебой не было проблем. Когда еще была в девятом классе мы с одноклассниками пошли в «Россотрудничество», чтобы поступить учиться в России, собрали документы, я прошла первый этап, но от второго отказалась – опять из-за сестрёнок.

В то лето к нам в интернат три женщины принесли вещи, это была, как благотворительность перед праздником  Иди Рамазан. Одной из них, апаи Азизе  я понравилась. Она остановила меня, спросила о том, кто я и откуда, и пригласила на праздник. Этой женщине было 27 лет, у нее муж и двое детей, на Корвоне имела свой бизнес. И после праздника она мне сказала, что раз мы так друг другу понравились, я могу остаться у них навсегда. Я закончила учебу в интернате, и пошла жить к ней.

Именно она посоветовала мне идти поступать в Медицинский колледж, сказала, что сама мечтала в детстве поступить туда, но у неё не получилось. «А у тебя получится», - говорила апаи Азиза. У меня в аттестате были все «пятёрки», только одна «четвёрка». Но она сказала мне, что даже если я поступлю на договорное отделение, она будет платить, но я поступила на бюджетное, нужно было набрать 125 баллов, у меня получилось – 140.

Сейчас я уже на втором курсе медколледжа.

С апаи Азизой я прожила год. Получилось вот как: я в экоцентр (при общественной организации «Зумрад» - прим.авт.) хожу с 6 класса, и продолжала ходить. Когда училась и в медколледже. Здесь для нас разные кружки проводят, кулинарные, по кройке и шитью, компьютерные, семинары, но апаи Азиза сказала, мол, решать тебе, конечно, но мы не хотим, чтобы ты туда ходила. Мне было очень трудно их бросить, я с детства с ними, но я всё-таки перестала ходить.

А потом у меня занятия стали заканчиваться в 17:50, и дома стали опять говорить, мол, Малика ты опаздываешь, ты, наверное, куда-то еще ходишь. Тогда я сказала, что если вы мне так не доверяете, мне лучше уйти в общежитие. Они были очень хорошими людьми, но я должна была дальше развиваться, мне нужно было новые знания получать.

Я с ней поговорила еще раз, объяснила, что не могу дома сидеть целыми днями, замуж выходить – это тоже не выход. Она переживала, где и как я буду одна жить, но я обратилась в Комитет по делам женщин и семьи и они помогли мне устроиться в женское общежитие, а там у нас есть и столовая, и стиральные машинки, и комната своя, и охрана, так что никто не зайдет.  

Первое время было трудно, но я за месяц привыкла, со всеми девушками познакомилась, вернулась в экоцентр. В общежитии нас кормят три раза в день, вода горячая бесплатная, на дорогу я не трачу деньги – пораньше выйду и иду в колледж пешком, там рядом. Мне в колледже платят стипендию 180 сомони, плюс, пенсию оформили 100 сомони, в общем, 280 сомони - мне этого хватает. Все свои деньги я трачу на сестренок, когда хожу к ним в интернат, то покупаю что-нибудь вкусненькое.

Еще мне помогает тётя Марина, она покупает мне одежду. Мы познакомились с ней в аквапарке, куда нас возили из интерната, подружились, и она сейчас меня очень поддерживает. Тётя Марина научила меня делать маникюр и педикюр, и я теперь делаю девочкам, иногда что-то зарабатываю.

Мне все советуют, чтобы потом я поступала в Мединститут. Очень хочу, мне говорят, что я должна постараться сдать на красный диплом, у меня за прошлый год только одна четверка в «зачетке», думаю, и дальше будет так.

 

Артур Козловский, 16 лет

- Девятый класс я закончил в прошлом году, покинул интернат 28 августа 2018 года. Я планировал поступить в Суворовское училище, но не прошел. Появился у меня второй план – поступить в Физкультурный колледж. Сюда поступил.  

Если честно, я не знаю, кем я буду в будущем после того, как окончу колледж. Я занимаюсь спортом, но для души, а как на этом заработать, и куда потом идти работать, я не знаю. Если бы это было Суворовское училище, то я знал бы – я был бы военным, служил бы до конца жизни, сделал бы карьеру в армии. Многие мальчики в интернате мечтают поступить в Суворовское училище, потому что у нас нет никого, и мы можем полностью отдать себя учебе, но почти никто из нас не проходит по конкурсу.

Когда я покинул интернат, было очень-очень тяжело. Не знаю, одиноко, что ли. У меня нет родственников совсем, никаких, я вообще один. Вышел из интерната и не знал, куда идти теперь, что делать, как жить?  Меня поддерживала только организация «Зумрад», я сюда хожу с детства.

В колледже мне дали комнату, я там сначала жил один, и первые одинокие дни старался проводить с друзьями из интерната, чтобы не совсем плохо было.

Своё детство я почему-то совсем не помню, помню только, как милиционеры меня привезли в интернат, а мне было очень страшно. Уже после девятого класса я впервые прочитал свою биографию, и узнал, что в интернат я попал 6 ноября 2009 года, что до интерната еще долго был в спецприёмнике. Про родителей в биографии ничего не сказано, и я их совсем не помню. Но я узнал про тётку по отцовской линии, мы с ней стали общаться. Правда, когда я у нее спрашивал про родителей, она начинала плакать и просила меня про них ничего не спрашивать. Потом она уехала в Россию, оказалось на лечение, вернулась уже совсем плохая. Я был в колледже на занятиях, когда мне позвонил сосед и сказал, чтобы я быстрее к ней приехал, я приехал, а она умерла. У нее рак был.

Мне так обидно было, что она у меня была одна, я её нашел, но она умерла. Я даже в колледж неделю не ходил, мир такой ужасный… и дальше будет еще хуже, я знаю. Я хочу поставить себе цель, но когда я ставлю, всё срывается.

Самый счастливый день не только в интернате, а вообще в моей жизни  был после того, как к нам пришли из телевидения «Бахористон», вот так же, как вы, они задавали вопросы, снимали нас на камеру. А потом по телевизору показали. После этого пришла одна женщина с дочкой к нам в интернат в субботу, и меня позвали сказав: «Артур, к тебе пришли». Мы с учительницей пошли к ним домой, они работают на базаре, женщина рассказала, что, когда мне было три года, моя мама снимала у нее квартиру, мама работала и часто оставляла меня у этой женщины.

В первый раз в жизни за мной кто-то пришел, за всеми приходили, а за мной никогда никто не приходил. Когда за детьми приходили родители, я уходил, и вдруг меня тоже позвали перед всеми, и я ушел из интерната на выходные в гости. Я тогда сказал: «Спасибо Аллаху». Но эта женщина приходила в течение месяца, брала меня к себе домой, а потом перестала приходить. Не знаю только, почему…

Мои доходы – это стипендия  в 100 сомони. Честно говоря, даже не знаю, что с ними делать, что купить – питание или одежду? Я стараюсь работать, но вот сейчас нет ничего, помогает Маргарита Анатольевна (руководитель НПО «Зумрад» - прим.авт.) и всё. Если бы не она, я не знаю, что я бы делал.

Пенсию не смог оформить, потому что у меня нет свидетельств о смерти мамы или отца, я только в биографии называюсь круглым сиротой и в жизни таковым являюсь, а доказать ничего не могу.

 

Александр Алиев, 32 года

- Сначала я был в детдоме, потом попал в интернат. Отец умер во время гражданской войны, мама пила. Я мать смутно помню, отец за нами смотрел, но он тоже потом умер, и дом не успел переписать  на нас (у меня есть еще брат и сестренка), и мы все остались на улице.

В интернате ни одного дня не было счастливым. Это сейчас детей в интернатах хорошо кормят, водят куда-то, ремонты делают, а мы сидели, как взаперти, целый день, не доедали, сбегали на базар, воровали там еду, огрызки собирали. Там были раньше очень плохие условия, война же шла.

В интернате мы учились на русском языке, когда закончили 9 класс, оказалось, что все  уже на таджикском языке учатся, и разговаривают. Было трудно, я хотел поступить на моториста, но из-за того, что тогда не знал таджикский язык, не получилось. Пришлось идти на повара-кондитера, в основном из-за жилья, которое они предоставляли. Но колледж этот я не окончил, мне было не интересно там учиться, да и нужно было работать.

В «Зумраде» нас учили всему: как в горы ходить, как на скалы подниматься, как палатки ставить, как шить, как готовить. Сейчас это мой хлеб, я работаю в промышленном альпинизме, гидом часто работаю, вожу туристов в горы. Горы наши я уже хорошо знаю, в основном хожу по гиссарским хребтам, но и на севере бываю. Еще могу сшить чехлы, например, на «КАМАЗ», спальные мешки, палатки. Этим всем и зарабатываю. 

Когда мне было 25 лет, я женился, супруга не из интерната, но у нее очень тяжелая судьба, тоже нет толком ни родственников, ни жилья своего. У нее уже был ребенок, а теперь у нас уже трое детей – восемь лет, четыре года и три месяца.

Проблема моя сейчас главная вот в чем: жилья нет, а значит, прописки нет, и уже моим детям не дают из-за этого документы, из-за этого в поликлинику попасть, например, трудно. Мы снимаем с женой квартиру, естественно там не прописаны. Я очень устал, если честно…

Жена не работает, в садик дочку устроить сейчас не можем, потом не сможем устроить в школу, и я ума не приложу, что нам делать.

С супругой у нас хорошие отношения, мы друг друга поддерживаем, мы официально зарегистрированы. Интернатовские ребята верные, мы так просто свою семью никогда не бросаем, но вот так плохо у всех жизнь складывается. Трудно нашим - интернатовским - в хорошую жизнь не вырваться.   

Я вот о чем постоянно думаю: смотрите, у меня не было родителей. Государство взяло меня под опеку, выходит, государство стало для меня, как моими мамой и папой. И так государство держало меня в тепле, кормило, поило до 16 лет, а потом бросило точно так же, как и родители. И себе никакой выгоды, и мне. Немного поддержки и мы могли бы стать специалистами, платить налоги, работать на государство. Ну, как в любой семье это происходит: сначала родители кормят тебя, потом ты их. А у нас все шиворот-навыворот получается.

На что имеют право сироты в Таджикистане:

Оставайтесь с нами в Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен, OK и Google Новостях.