По данным Госкомитета национальной безопасности Таджикистана, выехали по меньшей мере 1900 граждан республики. После поражения на Ближнем Востоке террористическая группировка пытается усилить свое присутствие в Афганистане, куда в последнее время стали направляться завербованные иностранные наемники. В их числе оказалась молодая пара из Таджикистана, историю которой рассказывает ИА "Фергана".

Нодира Усмонова - жена ставшего солдатом так называемого «Вилаята Хорасана» (отделение «Исламского государства» в Афганистане и Пакистане. — Прим. «Ферганы») таджикистанца Фархода Усмонова — вместе с двумя детьми оказалась в лагере боевиков в Афганистане, родила третьего ребенка, прошла через две тюрьмы и чудом вернулась на родину. «Фергана» встретилась с Нодирой и ее родными, чтобы узнать, как семья молодого специалиста с высшим музыкальным образованием попала в ряды ИГ в Афганистане.

 

Жена солдата халифата

Нодира вышла замуж в августе 2009 года. Ее муж Фарход Усмонов, учитель музыки и пения по образованию, сразу после свадьбы, как и многие таджикистанцы, уехал на заработки в Россию, забрав с собой молодую жену. Усмоновым повезло: Фарход быстро нашел работу заправщика картриджей для принтеров в одной из компаний Москвы, Нодира устроилась швеей на предприятие по выпуску женских сумок. У пары родились двое сыновей: Фирдавс и Мухаммад. Супруги часто приезжали в Таджикистан, навещали родителей и снова уезжали на работу.

Нодира Усмонова.
Фото Тилава Расул-заде

Подходил концу 2017 год. В это время 29-летняя Нодира находилась у родителей в родном селе Исфисор Бободжонгафуровского района. Вдруг Фарход позвонил жене не как обычно — из Москвы, а из Баку, сообщил, что находится там на обучении, — осваивает новый метод заправки картриджей цветными чернилами. Фарход говорил, что должен задержаться, и попросил жену вылететь в Москву, а оттуда — в Баку. Сказал, что встретит ее там.

— Я полетела в Москву, и затем купила билет в Баку, — рассказывает Нодира. — Но вместо мужа в бакинском аэропорту меня встретила молодая женщина лет 30-35, которая представилась как Гулзер. Она сразу взяла мой паспорт и свидетельства о рождении детей. В течение месяца меня вместе с двумя детьми держали в гостинице, не разрешали выходить в город. Еду нам приносила сама Гулзер. Я часто спрашивала: «Где мой муж? Почему он к нам не приезжает?» Гулзер всегда отвечала: «Я не могу сказать, где находится ваш муж, но скоро вы встретитесь с ним, и он сам все объяснит». Я очень волновалась и переживала за мужа.

Однажды вечером Гулзер принесла наши документы и сообщила, что пора вылетать к мужу. Оказывается, все это время она занималась оформлением виз и приобретением авиабилетов в Иран. Мы вылетели авиарейсом Баку — Тегеран. Гулзер сопровождала нас. В Тегеране она передала нас в распоряжение другой девушки — афганки по имени Шайдо. Вместе с новой знакомой мы провели ночь в Тегеране. А на следующий день на автобусе отправились в местечко Урдугох, где перешли границу с Афганистаном и вскоре оказались в Герате. Оттуда нас переправили в провинцию Джаузджан, — говорит Нодира.

Там наконец жену с двумя детьми встретил Фарход. Он привел их в свой глиняный двухкомнатный дом, который находился в небольшом селе Сардара. Фарход пояснил супруге, что теперь он солдат халифата и работает здесь поваром в местной тюрьме, подконтрольной боевикам «Вилаята Хорасан». В его обязанности входит приготовление три раза в день еды для заключенных.

— Я спрашивала его, почему он приехал сюда, уговаривала вернуться на родину. Но у нас уже не было никаких шансов попасть в Таджикистан — при любой попытке бежать нас бы убили. Я смирилась, потому что я женщина и должна подчиняться воле своего мужа. Кроме того, я была беременна и думала о своих детях... — осеклась Нодира и заплакала.

Нодира Усмонова
Фото Тилава Расул-заде

По словам женщины, в Сардаре ее муж уезжал на работу рано утром и возвращался поздно вечером. Нодира сидела дома, готовила еду и занималась детьми. Ни с кем не общалась. На местный рынок ходил только муж, женщинам выходить из дома было запрещено. В доме, где проживали Усмоновы, не было электроэнергии. От солнечной батареи работала всего одна лампочка. Пищу Нодира готовила на газовой горелке.

Через два месяца семья переселились в соседнее село Мугул. Здесь Нодира родила девочку, которую назвали Сафия.

В июле 2018 года между боевиками «Вилаята Хорасан» и движения «Талибан» в Джаузджане начались бои, которые завершились победой талибов. Все иностранные наемники, которые служили в тюрьме ИГ, в том числе Фарход Усмонов, вместе со своими семьями оказались в плену. Талибы отвезли пленных в провинцию Бадгис. С августа 2018 года до начала 2019-го Фарход вместе с супругой и тремя малолетними детьми находились в зиндане (тюрьме) талибов. Там женщин и детей содержали отдельно от мужчин.

— Нас, иностранцев, по моим подсчетам, было 8 семей. Вместе с нами находились и наши дети. Еды и лекарств не хватало. Нам казалось, что мы обречены. Талибы отобрали у нас телефоны, и не было возможности сообщить кому-то о нашем местонахождении. Я и другие женщины пребывали в отчаянии и постоянно плакали. 13 января 2019 года силы безопасности Афганистана стали наступать на талибов в Бадгисе. Они захватили тюрьму и всех пленных перевезли в Кабул. Там мы находились до мая, то есть более четырех месяцев. Вместе с нами были женщины из Узбекистана, Кыргызстана, Индонезии, Китая, Франции, арабских стран. В Кабуле нам с Фарходом несколько раз давали свидания, — продолжила свой рассказ Нодира Усманова.

Правительство Афганистана проявило гуманизм — оно обратилось к властям стран, граждане которых находились в государственной тюрьме Кабула, и предложило экстрадировать их на родину.

— Первыми забрали своих граждан власти Китая и Франции. Потом, в начале мая, на связь с нами вышли сотрудники дипломатического корпуса Таджикистана. Я сказала, что мы хотим вернуться на родину, попросила помочь. Когда нас забирали из афганской тюрьмы и привезли в аэропорт для отправки в Таджикистан, я спрашивала у сопровождающих нас лиц, где мой муж. Ответ был коротким: «Вашего мужа тоже вскоре отправим на родину». Однако больше я не смогла ничего о нем узнать. Где он сейчас — мне неизвестно, — говорит женщина.

Путь в Хорасан

Сейчас Нодира находится в родном селе и только начинает приходить в себя после пережитого кошмара. По возвращении в Таджикистан ее несколько дней допрашивали в правоохранительных органах. Затем женщину отпустили, сказав, что она освобождена от уголовной ответственности как раскаявшаяся и добровольно вернувшаяся.

Во время нашей беседы Нодира несколько раз начинала плакать, вспоминая случившееся с ней. Мы не стали мучить ее большим количеством вопросов, тем более что в кабинетах следователей в Таджикистане ей пришлось не раз в деталях все пересказывать. Поэтому мы продолжили разговор уже с отцами Фархода и Нодиры. Оба они недоумевают, как такое могло произойти с их детьми.

— Я работал в школе, но, чтобы прокормить шестерых детей, был вынужден бросить педагогическую работу и взять в аренду землю для выращивания риса и помидоров, — говорит отец Нодиры, бывший преподаватель физики Абдукаюм Кундузов. — Нодира в семье пятый ребенок. Она мечтала стать медсестрой. Но по семейным обстоятельствам ее мечта не сбылась. Когда в 2006 году Нодира окончила школу, мать заболела и слегла. Это было как раз в разгар вступительных экзаменов и в сезон сбора урожая. Нодира была вынуждена подменить маму и помогать нам в поле. Позже она все-таки окончила трехмесячные курсы семейных медсестер, но вышла замуж и уехала с мужем. Нодира в течение восьми лет много раз ездила в Россию и возвращалась домой. Мы были спокойны, что у дочки жизнь сложилась, с мужем они жили нормально, поэтому предпочитали не вмешиваться во внутренние дела их семьи и, когда она уезжала, не задавали много вопросов. Мы не ожидали, что с ней и Фарходом может произойти что-то плохое...

 

Нодира Усмонова с отцом.
Фото Тилава Расул-заде

 

— Вы тоже ничего не подозревали? — спрашиваем у отца Фархода, 56-летнего Илхома Усмонова.

— У моего сына высшее музыкальное образование, но здесь заработать он не мог, поэтому стал ездить со мной на заработки в Москву, —начал отец Фархода. — В 2017 году я заболел и вернулся на родину, остался здесь на целых шесть месяцев. Когда я снова приехал в Москву, не нашел ни Фархода, ни невестки. Нодира поехала следом за ним и тоже пропала. Их поиски не дали результатов. Пару раз сын выходил на связь с неизвестных мне номеров, но звонки были короткими, и он ничего не говорил о том, где находится и чем занимается. Я вернулся в Таджикистан, сам пошел в органы безопасности и сообщил обо всем, что мне было известно. Год мы жили в ожидании сообщений от сына или от органов. И вот наконец два месяца тому назад мне сообщили, что Фарход находится в Афганистане. Вернули сноху с тремя детьми. Она амнистирована. Я очень благодарен за это сотрудникам спецслужб. Когда возвратили их, сказали, что и Фарход будет возвращен.

— Как вы думаете, почему ваш сын попал в ИГ?

— Мы все до сих пор в шоке! Фарход был очень спокойным и малоразговорчивым парнем. Он играл на рубабе (национальный струнный инструмент. — Прим. «Ферганы») и гитаре. У него был хороший голос, он пел и часто выступал на увеселительных мероприятиях. В студенческие годы во время каникул ездил со мной на заработки в Россию. Потом женился, пришлось с третьего курса очного отделения перевестись на заочное. Окончил вуз с отличием. Никогда не молился — не было у него тяги к религии. Фарход был вполне светским человеком. Как и где «промыли» ему мозги, как завербовали, никто не знает. Мне известно, что в трудовой миграции в России некоторые наши молодые люди попадают в сети эмиссаров террористических и экстремистских групп, но я никогда не мог подумать, что в их числе окажется и мой сын, — разводит руками Усмонов-старший.

Илхом Усмонов.
Фото Тилава Расул-заде

Отец Фархода надеется, что его сына уже отправили в Таджикистан, и сейчас, вероятно, он находится в руках спецслужб, с ним проводится следственная работа. Когда готовился этот материал, стало известно, что Кабул передал Душанбе последнюю группу таджикистанцев, отбывающих наказание в тюрьмах Афганистана. На данный момент граждан Таджикистана в афганских тюрьмах не осталось.

— В 2012 году в России без вести пропал мой средний сын Фахриддин. Я сообщил в правоохранительные органы о его пропаже, но до сих пор от них ни ответа, ни привета, и мы не знаем о его местонахождении. Не хочу потерять еще одного сына... Я верю, что Фарход раскается и выйдет на свободу. Наверняка он уже покаялся от чистого сердца и дальше пойдет правильным путем, — сказал напоследок Илхом Усмонов.

Оставайтесь с нами в Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен, OK и Google Новостях.