Мой друг и коллега – журналист Джумахон Сайдали поведал мне, что собирает воспоминания об Одине Хошиме, одном из самых популярных певцов в Таджикистане, и намеревается издать книгу. И тогда я рассказал ему об одном памятном для нашей семьи случае, благодаря которому всенародно почитаемый Одина Хошим предстал предо мной во всем своем величии, как великодушный, бескорыстный, непритязательный, на редкость скромный и щедрой души человек. Дело было так...

…Шел 1993-й год. В разгаре была гражданская война, которая затянулась на много лет. Я тогда уже работал в Исполнительном аппарате главы государства. Зарплату в то время получали мизерную, едва сводили концы с концами, всем приходилось тяжело. Но мы жили надеждой на то, что наступит мир, и народ заживет лучше. Именно тогда ко мне обратился один человек и попросил перевести его книгу на русский язык, что я и сделал. Автор заплатил мне гонорар в «деревянных» рублях. Хоть деньги были не очень  большие, жена несказанно обрадовалась.

Оно и понятно. Был случай, когда мы однажды с ней несколько часов простояли в очереди на хлебозаводе потому, что всем давали по буханке, и то если повезет, но вернулись с пустыми руками домой, где нас ждали наши малолетние дети - Малика, Мадина и Алишер.

Одина Хошим

К чему эта история? Чтобы представить гнетущую обстановку тех лет. Такие были времена, которые, к всеобщему счастью канули в Лету, и дай Бог, чтобы навсегда. Как бы то ни было, на вырученные деньги мы на нашем маленьком домашнем совете решили организовать обрезание пятилетнему сынишке.

Решили так потому, что сомневались, что в скором будущем сможем собрать необходимую сумму. Понимали еще и то, что придется залезать в долги.

Тогда Закона об упорядочении традиции, торжеств и обрядов еще не было, кто мог, тот устраивал пышные мероприятия. Нам тоже не хотелось пасть лицом в грязь, тем более у нас единственный сын. Молодости свойственно тщеславие. Стали готовиться к тую, выбрали место, оповестили родственников, друзей и знакомых. А какой туй без музыки, песен и плясок? Жена хотела бы, чтобы на нашем торжестве пела Хосият Ортикова.

Я пошел к ней, мы договорились, и я загодя вручил ей сумму, помнится, месячную зарплату. И хотя она была смехотворной, Хосият предупредила, что за день до назначенной мною даты в Зафарабадском районе проводит туй ее брат, и что она должна быть там. Заверила, что прибудет к началу нашего мероприятия. На всякий случай я позвонил Афзалшо Шодиеву, попросил прийти на наш семейный праздник, порадовать гостей своими чарующими песнями и мелодиями. Афзалшо сказал, что в тот день он приглашен еще на одно мероприятие в Гиссарском районе, но обещал, что слово свое сдержит.

На том и порешили. Вскоре, узнав о том, что мы затевали, ко мне пришел мой однокурсник и закадычный друг, журналист и писатель, безвременно ушедший из жизни Рахмон Остон. Мы посидели, поговорили о том, о сем. На прощание Рахмон сказал, что у него финансы давно поют романсы и что помочь чем-либо не сможет, но вдруг заявил, что на туй он приведет самого Одину Хошима, большим поклонником его таланта он был. Я, конечно, поблагодарил, но серьезного значения этим словам не придал. Одина Хошим был всегда нарасхват.

И вот долгожданный день наступил...

 

Случайные гастроли

Погожим сентябрьским днем в просторном зале нынешнего Центра стратегических исследований, служившем столовой, собралось много народа. Пришли мои сослуживцы, соседи, друзья и знакомые, земляки-рарзцы, которых в Душанбе немало, одноклассники из Вахшского района, где прошло мое детство. Из Алма-Аты специально приехал мой давний друг, первый посол Таджикистана в Казахстане доброй памяти Саидшариф Шарипов. Столы были накрыты, тамада, друг моего отца, доктор исторических наук, оратор, каких мало, Мирзоодил Наимов подал знак, мол, пора начинать, негоже утомлять гостей. Но вот незадача, от Хосият и Афзалшо ни слуху, ни духу.

Я, стоявший у входа, чтобы приветствовать подходивших гостей, растерялся. «Неужели подведут? – думал я. – Как я буду выглядеть перед публикой?» В эту минуту неслышно подкатила «Волга» ГАЗ-24. За рулем сидел известный актер и режиссер Мирзоватан Миров. Из машины вышли Одина Хошим, Рахмон и наш общий друг Сайдали Узбеков. «Какой же, однако, молодчина Рахмон, - мелькнуло у меня в голове. - Выручил». Когда Одина Хошим к всеобщей радости вошел в зал, гости встретили его громом аплодисментов. У меня с души упал камень, но вместе с тем я стал лихорадочно думать, как расплачусь с таким именитым артистом. Вознаграждения подобным знаменитостям полагаются большие. А я уже потратил всё. И занять было не у кого, все друзья находились в таком же положении.

В эту минуту я увидел, что к нам идет, кто бы вы думали, сам Джурабек Муродов. Новая волна радости окатила меня. Накануне вечером мой сослуживец и коллега Давлат Давронов сообщил мне, что из Худжанда по каким-то своим делам прибыл Джурабек Муродов, что у него встреча с ним и что он от моего имени пригласит его на туй. Я согласно кивнул головой, хотя и не особенно верилось. Выдающийся артист уже несколько месяцев жил в Исфаре, у родственников своей жены. В Душанбе оставаться ему было небезопасно. Был не один случай теракта против представителей интеллигенции.

Муродов поздравил меня и поблагодарил за статью, которую я написал по его рассказу.

Это было так. В 1988 году я учился в Ташкенте в ВПШ. Именно тогда туда на гастроли из Душанбе приехали два Народных артиста СССР – Джурабек Муродов и Малика Калантарова. Мы с узбекскими товарищами иногда полушутя спорили, какие артисты лучше – Узбекистана или Таджикистана. Я хвалил наших, они – своих. Когда накануне Навруза появились афиши, один из моих узбекских товарищей сказал: «Ну, что ж, достань билеты, пойдем, посмотрим на ваших хваленых артистов». Билеты я достал, хотя это оказалось не так просто. Поклонников у обоих артистов и в Узбекистане пруд пруди. После очередного номера я с букетом цветов поднялся во Дворец дружбы народов.

Джурабек Муродов, заваленный цветами, увидев меня, спросил, что я здесь делаю. Услышав мой ответ, он сказал, что завтра будет в театре имени Мукими, и пригласил меня туда. Назавтра мы встретились. За несколько дней до этого в Ташкенте состоялся традиционный кинофестиваль стран Азии и Африки. Я надеялся, что на нем будет как всегда Радж Капур, и я увижу этого популярнейшего актера и режиссера. Но пришла печальная весть о его кончине. Когда разговор зашел об этом, Джурабек Муродов рассказал, что во время одной из своих поездок в Индию он встретился с Капуром и по таджикскому обычаю надел на него золотошвейный халат и тюбетейку, а тот подарил ему тар. Потом они, взявшись за руки, на сцене дуэтом спели песню, рефреном которой стали следующие слова:

«Таджикистан – Хиндустан – Сангам – Сангам».

Сангам – это великая река в Индии, которая рождается от слияния двух других рек – Ганга и Джамны. Именно так образно выразили знаменитые артисты дружбу двух народов – таджикского и индийского. Этот рассказ и лег в основу моей статьи, которую я так и озаглавил, она увидела свет в нынешней «Народной газете».

 

«Такое не забывается»

Я то и дело заглядывал в зал и видел, с каким упоением гости слушают сольный концерт Одины Хошима, который продолжался ровно час. Затем он прервал свое пение, поблагодарил присутствующих и, извинившись, покинул зал. Выйдя, он стал смотреть по сторонам. Я смекнул, что он ищет Рахмона, который его привел сюда. Но тот куда-то запропастился. Одина Хошим спросил:

- Кто же хозяин этого туя?

Я побежал к нему. Он пожал мою руку, поздравил и сказал, что ему пора.

- Выпейте хотя бы пиалу чая, - взмолился я.

- Не могу, - ответил он. - Сейчас начнется туй у Саидмумина Рахимова. Я приглашен туда.

Я растерянно посмотрел на Мирзоватана Мирова.

- Нас ждет чемпион мира, - развел он руками, - нельзя опаздывать.

Я молчал.

- Как зовут твоего сына? – спросил неожиданно Одина Хошим.

- Алишер, - ответил я.

Одина Хошим вознес руки к небу и сказал:

- Аллах да дарует Алишеру здоровья, долгих лет жизни и счастья.

С этими словами они сели в машину и уехали.

Я смотрел вслед и стоял пораженный. Великий певец приехал на туй, ни разу не видя организовавшего его, не зная, кто он, как зовут, где работает и уехал, не дожидаясь благодарностей и порадовав всех гостей своими песнями.

Потом настал черед Джурабека Муродова, и снова полились неповторимые песни, но через час ушел и он. Его сменил один из гостей – «таджикский Аркадий Райкин» – Убайдулло Раджабов. Всем было весело и радостно потому, что люди устали от звуков выстрелов и новостей, от которых мурашки по коже бегут. И только под самый занавес один за другим появились Хосият и Афзалшо. Хосият свое опоздание объяснила тем, что рейс задержали, а Афзалшо тем, что по дороге сломалась машина. Но я на них не был в обиде потому, что, как говорится, нет худа без добра.

Потом гости опять заслушались песнями и долго не расходились.

- Слушать песни таких певцов, как Одина Хошим и Джурабек Муродов - сплошное удовольствие, - сказал Народный поэт Таджикистана Кутби Киром, который, как я знал, являлся близким другом Одины Хошима. Я понял, что поэт обрадовался не меньше меня.

Через два месяца Одины Хошима не стало. За его тобутом от театра имени Лахути, где состоялся траурный митинг, до самого пантеона Лучоб шло несметное число людей - такой любовью он пользовался у народа. Спустя время рядом с могилой Одины Хошима появилась и могила Кутби Кирома. Таково было, как мне потом говорил его старший сын, журналист Хусейн Киромов, завещание поэта.

Сколько бы ни прошло времени, я всегда с благодарностью буду помнить великодушный поступок незабвенного Одины Хошима. Такое не забывается!

Осенью нас модно читать в Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен и OK.