Подошел к концу 2016 год. К счастью, многие негативные прогнозы в ушедшем году не сбылись, и в целом экономика Таджикистана показала неплохие результаты. Но это только на поверхности. Плохая новость в том, что риски и многие проблемы не разрешены, а законсервированы и скрыты. Инвесторы уходят, бизнес закрывается, люди недоедают, а правительство так и не планирует проводить стратегические реформы…

Многие авторитетные международные финансовые институты, такие как ВБ и МВФ, в конце 2015 года прогнозировали значительное замедление темпов экономического роста в регионе, включая Таджикистан, до 2-3% ВВП и обострение прочих кризисных тенденций в результате обвала экономики России. Другие организации, например Международная кризисная группа, и аналитики журнала The Economist прогнозировали обострение социального недовольства и волну нестабильности и возможных конфликтов ввиду ухудшения социальной ситуации, возврата трудовых мигрантов и отсутствия работы внутри Таджикистана, прочих внешних факторов на волне нестабильности и конфликтов на Ближнем Востоке и в Афганистане.

Что из этого случилось, а чего нам удалось избежать?

На спаде

В целом пока правительству удалось переориентировать экономический рост с преимущественно внешних на внутренние источники. Так, текущие темпы роста экономики по итогам 9-10 месяцев прошедшего года составляют 6,7 процента с прогнозом до конца года до 7 процентов роста, что очень даже неплохо по сравнению с аналогичными показателями в странах-соседях.

Основными локомотивами роста являются сектора строительства и промышлености, показывающие 22 и 16 процентов роста соответственно. В сельском хозяйстве также сохраняются неплохие темпы роста - около 6,8 процента, в основном за счет роста в растениеводстве - около 8,3 процента.

Имеет место спад в сфере услуг примерно на 1,3 процента за счет сокращения потребительского спроса на фоне резкого сокращения денежных переводов из-за границы.

Таким образом, общая картина экономического развития, с одной стороны, представляет впечатляющие показатели роста экономики, в основном за счет капитальных инвестиций и сдачи в строй «юбилейных» проектов к 25-летию независимости страны, но с другой - говорит о спаде потребительского спроса и ухудшении социальных индикаторов и уровня доходов населения.

Это, в свою очередь, говорит о том, что экономический рост становится менее пробедным (pro-poor) и узконаправленным, опирающимся на государственные капитальные инвестиции. При этом, к сожалению, вклад  частного сектора в экономический рост остается достаточно низким. В этой связи продолжает вызывать серьезные опасения продолжающаяся тенденция к сильному давлению на частный сектор, что в условиях кризиса ведет к растущей неформальности и закрытию многих частных предприятий и, как следствие, к потере рабочих мест.   

Денег нет, но «шоу» должно продолжаться?

В связи со спадом импорта и потребления, особенно на фоне более чем 60%-го сокращения денежных переводов в страну, государственный бюджет недобрал порядка 5,5% доходов, что привело к необходимости принимать сокращенный бюджет и к дефициту бюджета около 3,8% ВВП по состоянию на конец сентября 2016 года. 

В ответ на это Минфин ужесточил контроль за расходами. Это также привело к росту давления на налогоплательщиков, предприятия и малый бизнес. Пересмотренный бюджет на 2016 год предлагает включить более реалистичные макроэкономические сценарии. По мере того как фискальные доходы сокращаются, правительство должно принимать меры по защите объема финансирования основных социальных расходов и выполнить свои обязательства по увеличению минимального размера оплаты труда на 60 процентов, заработной платы в государственном секторе на 15-25 процентов, пенсии на 20 процентов и стипендии на 30 процентов, согласно указу президента страны.

Вызывает опасения, что на фоне падения доходов бюджета сокращение расходов происходит как-то не системно. В то время как происходит сокращение административных расходов в сфере госуправления, правительство не заморозило и не отказалось от целого ряда амбициозных расходов, связанных, например, со строительством Национального театра, стоимость которого составляет около 100 миллионов долларов, новых административных зданий министерств и ведомств, с ремонтом и сносом зданий, реконструкцией и дорог и т.п.

Кроме того, летом было объявлено о планах привлечения 200 миллионов долларов от Саудовской Аравии для сноса целого ряда зданий в центре столицы и строительства так называемого парламентского и правительственного комплекса. Неужели сейчас, когда так остро стоят проблемы финансирования социальной сферы и реализации ключевых проектов энергетической инфраструктуры, например Рогунской ГЭС, данные проекты не могут подождать несколько лет?

И вообще непонятно, по каким экономическим критериям возвратности и эффективности выбираются объекты для капитальных инвестиций у нас в стране, особенно в условиях кризиса и дефицита ресурсов бюджета? К тому же в продолжение старой “доброй” традиции в 2016 году парламент по представлению Минфина продолжил утверждать слабо обоснованные освобождения от налогов для целого ряда частных компаний и импортеров так называемых стратегических товаров и оборудования, что также привело к недобору потенциальных доходов.

Давление заставляет бизнес уходить «в тень» или с рынка

В уходящем году продолжилась тревожная тенденция к росту внешнего и внутреннего долга до потенциально неустойчивых значений. В то время как внешний долг составляет около 2,3 млрд долларов США, соотношение долга к ВВП за год выросло с 28 до 35% к ВВП в связи с обесценением сомони за текущий год. 

Также растут обязательства по обслуживанию долга, особенно по ранее привлеченным кредитам. На 2016–2018 годы приходится пик обслуживания ранее привлеченных кредитов. Таким образом, в рамках недавно принятой стратегии внешних заимствований правительство предполагает ограничить привлечение внешних долгов в последующие годы. Стоит согласиться, что нужно с чрезвычайной осторожностью подходить к привлечению новых крупных внешних займов, чтобы сохранить устойчивость фискальной системы. Соответственно, нужно усилить работу по привлечению частных инвестиций, которые не требуют гарантий государства или внешних займов. Но это, в свою очередь, требует создания более привлекательного инвестиционного климата, более предсказуемой налоговой среды и обеспечения гарантий права собственности для инвесторов. Пока же с инвестиционным климатом у нас проблемы, особенно в текущих реалиях спада потребления и доходов.

Так, Государственный комитет по инвестициям и управлению госимуществом показал, что количество новых зарегистрированных и перерегистрированных предприятий в этом году существенно снизилось. Согласно Налоговому комитету, около 30% налогоплательщиков испытывают финансовые трудности. За восемь месяцев 2016 года задолженность налогоплательщиков бюджету составила 825 млн сомони; задолженность увеличилась с начала года на 125 млн сомони.

Несмотря на громкие заявления с нашей стороны в ходе официальных визитов, инвесторы и дипломаты (например, совсем недавно послы России, а ранее - Китая) жалуются на большие проблемы в связи с практикой непредсказуемого налогообложения, например требование авансовых платежей. Говорят о так называемом налоге на упущенную выгоду от предоставления бесплатных минут мобильными компаниями, чего нет нигде в мире. Жалуются на частые проверки со стороны налоговых и прочих проверяющих органов.

Такая практика, в частности, уже привела к прекращению деятельности порядка 20 000 частных предпринимателей и частных предприятий, что усугубляется спадом спроса и потребления. Малый бизнес продолжает «уходить в тень». Также серьезному давлению подвергаются сферы телекоммуникаций, услуг и гостиничного бизнеса, которые традиционно приносят доход в бюджет.

В то время как на потребительском рынке сократились продажи и спрос примерно на 20%, многие частные компании и инвесторы, например в сфере гостиничного бизнеса и телекоммуникаций, заявляют, что требования по налоговым и прочим сборам и платежам в бюджет выросли на 20-40%. Это делает бизнес компаний и инвесторов невыгодным, принуждая сокращать инвестиции и всерьез задуматься о закрытии бизнеса. Так, например, известные инвесторы в сфере разработки месторождений газа и нефти, заявлявшие в свое время о гигантских запасах нефти и газа, в частности французская компания Total и «Зарубежнефтегаз» (российское подразделение «Газпрома»), уже практически закрыли свой бизнес и покинули Таджикистан, в том числе, в связи с постоянными проблемами с проверяющими органами. Многие акционеры телекоммуникационных компаний, например Tcell и «Билайн», также всерьез задумываются о продаже своего бизнеса.

Хронические болячки «Барки Точик»

Еще большую озабоченность вызывает накопление внутренних долгов, создающее так называемые условные обязательства (оцениваемые примерно в 10 процентов к ВВП) для бюджета страны, особенно в компании «Барки Точик» и в банковской системе.

Несмотря на то, что собираемость текущих платежей за электроэнергию в «Барки Точик» выросла до 80-90%, в основном от населения, накопленные долги составляют порядка 900 млн сомони, в связи с чем энергетики не могут платить за поставленную электроэнергию Сангтуде-1 и -2.

Проблемы с менеджментом и качеством корпоративного управления в компании стали уже хроническими, а общие потери, включая нетехнические, составляют около 40%, что гораздо выше допустимых 18-20%. Это вызывает опасения в отношении финансового управления и повышает риск коррупции при учете и собираемости платежей за электроэнергию. Неясно, насколько предлагаемые планы по реструктуризации и разделению компании на три структурных подразделения смогут улучшить ситуацию с управлением в «Барки Точик», но срочные реформы необходимы, чтобы сектор энергетики стал прозрачным и финансово устойчивым для привлечения столь нужных Таджикистану иностранных инвесторов. 

Реформ не будет, ждем инфляции?

В финансовом секторе ситуация еще более сложная. На протяжении многих лет в крупных системных банках страны продолжается порочная практика безграмотного менеджмента, выделения кредитов “своим” клиентам, привилегированным акционерам, приоритетным проектам под директивным давлением сверху, некачественного кредитного анализа рисков со стороны слабых специалистов и при низком качестве анализа рисков и прозрачности, слабой подотчетности перед миноритарными акционерами.

В отношении «Агроинвестбанка», например, правительство уже дважды принимало решение о рекапитализации - в 2006 и 2009 году, но качество активов продолжает ухудшаться, и улучшений в части возвратности кредитов, капитала и портфеля активов не заметно.

Продолжающееся сокращение объема денежных переводов в страну, которые являются основным источником иностранной валюты, в сочетании с наследием целевого кредитования, плохого управления рисками среди банков и недостатками в надзорной деятельности Национального банка привели к росту уязвимости финансового сектора.

На фоне спада переводов и потребления, сокращения спроса на кредиты, обесценивания сомони к доллару, в которых деноминирована основная часть кредитов, депозитов и обязательств банков, ухудшения возвратности по ранее выданным кредитам, особенно в сфере жилищного строительства (на фоне обвала цен на рынке недвижимости на около 50% в текущем году), целый ряд системных банков страны столкнулся с кризисом ликвидности и платежеспособности. Таким образом, резко возросли риски финансового кризиса на фоне повышения кредитных и валютных рисков банков.

Многие банки также сталкиваются с недостатком ликвидности и становятся все более зависимыми от поддержки Нацбанка в части ликвидности для удовлетворения своих потребностей в финансировании.

В целом по банковской системе доля плохих кредитов выросла почти до 60%, тем самым снижая уровень достаточности капитала в банковской системе, в то время как общая сумма потерь в части активов банковской системы выросла вдвое, до 15% ВВП. В ряде банков с мая месяца было введено временное управление, а депозиты и платежи банков были практически заморожены. Также были широко анонсированы планы по скорейшему привлечению инвестиций международных финансовых институтов в капитал проблемных банков. Несмотря на почти полугодовые переговоры по привлечению кредитов и инвестиций ЕБРР и прочих финансовых институтов, правительство и руководство Нацбанка, видимо, так и не договорилось о программе реформ. Решило не ждать, а рекапитализировать проблемные банки собственными силами за счет принятого недавно решения о выпуске Нацбанком и правительством векселей в объеме 3,85 млрд сомони, или 490 млн долларов США.

Пока не ясно, каков будет конкретный механизм рекапитализации отдельных банков и каким образом старый менеджмент, который уже показал свою некомпетентность и неспособность исправить ситуацию, даже при поддержке правительства, сможет улучшить ситуацию за столь короткий срок (месяц) в части восстановления потерь, тем более на фоне кризиса и спада цен на недвижимость и прочие неликвидные активы и залог?

Очевидно, что доверие вкладчиков к крупным банкам подорвано окончательно, и многие из них просто заберут свои вклады и вряд ли доверят их снова нашим банкам. С другой стороны, вброс в кредитное обращение столь крупной суммы, очевидно, вызовет новую волну инфляции с последующим ростом цен и давлением на сомони. Очень жаль, что в правительстве так и не решились провести системные долгосрочные реформы в финансовом секторе с привлечением лучших международных специалистов…

Появление черного рынка удалось предотвратить

В сфере политики валютного регулирования нужно занести в актив новой команды Нацбанка уверенные и достаточно жесткие меры по стабилизации валютного рынка весной 2016 года.

Напомним, что на фоне сокращения в конце прошлого и начале текущего года поступлений денежных переводов в страну давление на валютном рынке привело к неуправляемым спекуляциям и вызвало масштабное обесценение сомони, до 25%, за короткое время. В связи со спецификой нашего рынка и высокой зависимостью от импорта ключевых продуктов и товаров, ускорились инфляция и рост цен. Валютный кризис мог легко перерасти в социальные потрясения. Прежнее руководство Нацбанка показало полную неспособность хоть как-то вменяемо реагировать на кризис и буквально в ручном режиме развозило остатки наличной валюты из резервов НБТ по обменным пунктам, которые продолжали активно спекулировать и зарабатывать на кризисе.

Новое руководство НБТ с первых же дней приняло ряд жестких мер, в частности закрыло все частные обменные пункты, оставив только те, что работают при банках. Также были увеличены требования к резервированию, монетизации и сертификации добываемого золота для увеличения резервов НБТ и проведены другие важные реформы в части банковского и валютного надзора, были даны жесткие инструкции по фиксации курса экономическими методами и введена личная криминальная ответственность за проведение нелегальных спекуляций. Это за короткое время привело к стабилизации валютного рынка и росту уровня валютных резервов Нацбанка с порядка 60 млн долларов весной до 400-500 млн долларов сегодня. В то время как ужесточение валютного и денежного рынка в какой-то мере ухудшило доступ импортеров к рынку валюты, в целом принятые меры помогли стабилизировать потребительский рынок и предотвратить более масштабный кризис. Важно отметить, что, к счастью, удалось предотвратить появление черного рынка, который имеет место, например, в Узбекистане.   

Ситуация с платежным балансом и внешней торговлей в уходящем году ожидаемо ухудшилась - как реакция в основном на спад спроса и потребления на фоне масштабного сокращения поступления денежных переводов, объем которых за последние два года сократился на 2/3: с 3,7 млрд долларов в конце 2014 года до 1,3 млрд долларов в сентябре 2016 года.

Надо отметить, что это также произошло по причине масштабного обесценения рубля РФ к доллару, в то время как рублевая масса денежных переводов осталась примерно на том же значении и сократилась незначительно. Внешнеторговый оборот составил 2895,4 млн долл. США в третьем квартале 2016 года, снизившись на 7,9%, или на 250 млн долларов, по сравнению с третьим кварталом 2015 года.

Торговый баланс остался негативным и составил минус 1550 млн долларов. Экспорт слегка увеличился, на 0,5%, и составил 672,7 млн долларов США, в то время как импорт снизился на 10,2% и составил 2222,7 млн. Напомним, что ранее, в 2015 году, экспорт упал на 8,8%, а импорт на 25%.  

Таким образом, дефицит торгового баланса продолжает расти и никак не покрывается сократившимися на более чем 2/3 денежными переводами. Соответственно, риски внешнеторгового дисбаланса очень высоки, что опять же требует активизации усилий и реформ по переходу от прежней модели экономического роста, основанной на внешних факторах и переводах, к модели, основанной на внутренних факторах роста экономики. Что включает в себя продвижение и диверсификацию экспорта, эффективное импортозамещение, создание рабочих мест и повышение квалификации работников.

Пока же об этом больше говорится и очень мало для этого делается. За исключением ввода в строй нескольких заводов, частный сектор, как основной источник данной устойчивой модели роста, пока, к сожалению, не имеет реальной поддержки и защиты государства.  

В Таджикистане люди остро недоедают

Макроэкономика макроэкономикой, но как развивается ситуация на уровне домашних хозяйств и как простые граждане выживают в текущих реалиях? Ситуация здесь, мягко говоря, сложная, и игнорировать ее нельзя.

Последние данные опросов международных организаций, ЮНИСЕФ, Всемирного банка и Всемирной продовольственной программы, среди домохозяйств показывают, что слои населения с низкими доходами (ниже 40% от среднего) испытывают среднее снижение дохода на душу населения на 23%, в то время как для топ-60% это снижение составляет 16%. 

Многие домашние хозяйства теряют источники средств к существованию, а наиболее уязвимые вынуждены продавать активы и имущество либо сокращать рацион питания, чтобы справиться с кризисом.

Также ухудшилась ситуация с доступностью образования, услуг водоснабжения и санитарии, отопления, особенно в сельских районах, здравоохранения, которые раньше покрывались во многом за счет доходов семей, где есть мигранты, работающие в России.

По результатам анализа, проведенного Международным институтом исследований продовольственной политики (IFPRI),  Таджикистан до сих пор остается единственной страной в Центральной Азии, которая относится к категории стран, сталкивающихся с рисками серьезной продовольственной безопасности, на основе так называемого Глобального индекса голода (GHI), с наихудшими показателями среди стран Восточной Европы и СНГ.

Согласно Детскому фонду ООН (ЮНИСЕФ), за 2012 год распространенность истощения (острого недоедания) была зафиксирована в размере 10 процентов, а отставание в росте и хроническое недоедание - среди 26 процентов всех детей в стране в возрасте до 5 лет. В докладе системы мониторинга продовольственной безопасности ВПП (июнь 2016 г.) недоедание среди обследованных домохозяйств было отмечено как очень важная проблема, что в первую очередь связано с тяжелым экономическим положением домохозяйств.

Что год грядущий нам готовит?

Согласно прогнозам международных организаций, риски для перспектив экономики Таджикистана на 2017 год оцениваются в сторону ухудшения и наиболее связаны с внутренними факторами, в основном из-за высокой цены условных обязательств по спасению государственных предприятий и финансового сектора. К тому же более слабый, чем ожидалось, рост восстановления в регионе (в основном в РФ) может и далее снижать денежные переводы и ухудшать условия торговли (в основном в части экспорта).

Ужесточение правил пребывания трудовых мигрантов в России, из-за неопределенности по решению правительства Таджикистана относительно вступления в Таможенный союз, может еще больше сократить объёмы трудовой миграции, которая и так уже сократилась практически наполовину.

Что касается вступления в Таможенный союз.

Возвращаясь к данной теме, наверное, стоит согласиться, что, несмотря на то что вступление в ТС не несет других очевидных экономических выгод, кроме как для трудовых мигрантов, Таджикистану, видимо, не устоять под давлением России. При этом (если Таджикистан вступит в ТС) республика, очевидно, потеряет выгоды от амбициозных перспектив торгово-экономической и транспортно-энергетической интеграции со странами Юго-Восточной Азии и Залива.  

Министерства сократить, чиновников отправить в цеха

Как бы там ни было, единственным рецептом снижения внешних рисков в современном нестабильном мире для Таджикистана является стратегия реформ и создание эффективной внутренней экономики, сильного и стабильного государства. Которое могло бы само выбирать, с кем и на каких условиях сотрудничать, могло бы само создавать рабочие места своим гражданам и обеспечивать им достойные условия жизни.

Правительству Таджикистана нужно срочно стимулировать создание рабочих мест и подъем во внутренней экономике через структурные реформы и поддержку частного сектора, например в агробизнесе, в том числе экспорт аграрной продукции, а не только осуществление нескольких крупных проектов.

Пугает, что на фоне спада и для такой небольшой страны, как Таджикистан, сохраняется такой раздутый аппарат чиновников правительства, центральных и местных органов власти и разного рода инспекторов и проверяющих органов. В сфере госуправления, например, правительству следует отказаться от мер директивного регулирования экономики, что требует огромного аппарата чиновников и не всегда эффективно, и часто сопровождается коррупцией. В этой связи было бы полезно резко сократить ненужные министерства и ведомства, которые в условиях рыночной экономики в принципе не нужны. Например, стоит рассмотреть возможность сокращения таких ведомств, как Министерство сельского хозяйства, Минпром и новых технологий, либо оставить управление политики данных секторов при Минэкономики, объединить Минфин и Минэкономики, чтобы политика диктовала финансы, а не наоборот, и, наконец, ликвидировать дублирующие функции Агентства по борьбе с коррупцией и Счетной палаты.

Это бы существенно сократило расходы бюджета на госаппарат и весомые траты на строительство новых административных зданий, снизило бы давление на частый сектор, при этом создав потенциальные условия для подъема деловой активности в экономике. При этом правительству нужно сохранить фокусирование на функциях регулирования и политики для стимулирования внутренней экономики, что не требует такого крупного аппарата министерств и чиновников. Высвободившуюся же массу чиновников можно направить на переобучение реальным профессиям для работы в производстве и промышленности, учитывая стратегию превращения страны из аграрной в аграрно-индустриальную согласно НСР-2030.

Также давно нужна радикальная реформа государственной службы для привлечения и удержания компетентных молодых кадров, внедрения информационных технологий, создания единых и прозрачных информационных центров оказания государственных услуг для сокращения коррупции по примеру Грузии, Азербайджана и Украины, например в выдаче справок, паспортов, водительских прав, актов регистрации.  

В социальной сфере давно назрела необходимость реформы в части внедрения базового, гарантированного государством пакета услуг страховой медицины, бесплатного и качественного образования и целевых социальных пособий. А то получается, что строим и открываем новые школы, больницы, а специалистов, чтобы в них работать, нет, система государственного финансирования не предусмотрена. Стыдно, что государство фактически самоустранилось от оказания социальных услуг населению и граждане вынуждены сами платить за все. Врачи превратились в рвачей с установленным прайс-листом. Стыдно, что Минфин даже перестал закупать инсулин для остронуждающихся бедных пациентов с сахарным диабетом. Неужели на такие нужды нельзя найти финансирование?!

Другими критически важными реформами, которые смогут поднять внутреннюю деловую активность, являются меры против коррупции, особенно в государственном управлении, налоговом администрировании  и в правоохранительных и надзорных органах, которая не дает развиваться малому бизнесу страны и инвесторам. Например, совершенно непонятно, почему нельзя сократить количество постов ГАИ (БДА) в столице, учитывая, что на основных магистралях установлены камеры видеонаблюдения. На фоне постоянных жалоб горожан и гостей столицы на практику коррупции в ГАИ и частые остановки автотранспорта президент страны ранее неоднократно давал поручение сократить штат сотрудников автоинспекции, однако на практике их становится все больше.  

При наличии высшей политической воли и команды реформаторов можно провести целый ряд радикальных институциональных, антикоррупционных и регуляторных реформ, причем в самое короткое время.

Будем надеяться, что так когда-нибудь и будет и наступающий 2017 год станет годом реформ. Ведь чем дольше откладывать, тем болезненней будет их проводить. А делать это нужно в любом случае.