За последние шесть лет суды Кыргызстана вынесли всего четыре обвинительных приговора по пыткам. Почему их так мало, никто точно сказать не может. Правозащитники и заявители винят сотрудников прокуратуры. Те, в свою очередь, взваливают вину на самих заявителей и на суд. А суд говорит о плохой работе прокуратуры и злоупотреблениях со стороны милиции, пишет kloop.kg.

«Мне надели рубашку на голову и стали избивать — чем, не знаю. Я потерял сознание. Милиционер сказал мне, что им нужна раскрываемость, поэтому по-любому посадят», — житель Каракола Глеб Перепелкин уже пять лет пытается добиться возбуждения уголовного дела на милиционеров.

По его словам, в 2012 году двое оперативников в своем служебном кабинете «выбивали» из него признание в хранении наркотиков. Перепелкин рассказывает, что наркотики уже лежали на столе, когда его завели в кабинет. Признательных показаний он так и не дал, но дело все равно возбудили и передали в суд. В 2015 году дело прекратили из-за истечения срока давности.

«Ты лучше брось это и деньги зарабатывай. О себе подумай, о семье. Их бог накажет»

Целых 11 лет добивался расследования пыток в отношении него Адил Торобеков – почти все эти годы он потратил на судебные тяжбы с прокуратурой, которая закрывала уголовное дело из-за того, что не могла найти избивавших его милиционеров.

По словам Торобекова, в июле 2005 года шестеро правоохранителей три дня избивали его кулаками, ногами и дубинками – хотели получить от него признание в том, что он занимается экстремизмом. После «допроса» он получил инвалидность второй группы.

Несколько раз мужчина выигрывал суд у прокуратуры – ей приходилось возобновлять расследование по делу. Но итог всегда был одинаковый — дело закрывали.

В 2016 году Торобеков решил прекратить добиваться расследования. Прийти к этому решению ему помог разговор с прокурором – тот утверждал, что расследовать это дело бесполезно, и лучше простить милиционеров.

«Ты лучше брось это и деньги зарабатывай. О себе подумай, о семье. Их бог накажет», – сказали заявителю в прокуратуре.

Шамилю Бердигулову из Нарынской области повезло больше. Уголовное дело по его заявлению о пытках было возбуждено и попало в суд. По нему даже вынесли приговор — Нарынский городской суд признал троих милиционеров виновными в применении пыток и осудил их на 7 и 8 лет лишения свободы.

Этот обвинительный приговор мог стать пятым за последние шесть лет в отношении должностных лиц — из тех, что вступили в силу. Но милиционеры обжаловали решение и сейчас дело рассматривают в Верховном суде.

«Заявления пишут не больше 30 процентов пострадавших от пыток»

Таких как Перепелкин и Бердигулов — кто официально пожаловался на пытки в прокуратуру — в Кыргызстане за последние шесть лет было больше 1300 человек. Людей, которые подверглись пыткам, но не сообщили о них, намного больше — в этом нет никаких сомнений ни у правозащитников, ни у самих прокуроров. Юристка фонда «Голос свободы» Асель Койлубаева считает, что заявления пишут не больше 30 процентов пострадавших от пыток.


По статистике Генпрокуратуры, за последние шесть лет вступило в силу всего четыре обвинительных приговора. Но, вероятнее всего, их четыре даже не за шесть лет, а за всю историю существования уголовной ответственности за пытки в Кыргызстане — то есть за последние 14 лет. Точно этого никто сказать не может.

Данные о таких приговорах с 2003 по 2012 год не смогли предоставить ни в Генеральной прокуратуре, которая ведет надзор за работой всех правоохранительных органов, ни в Министерстве внутренних дел — там считают, что ведением статистики должна заниматься Генпрокуратура. Но ни правозащитники, ни прокуроры не смогли припомнить ни одного вступившего в силу обвинительного приговора до 2014 года.

Из тех четырех приговоров в колонию попали осужденные только по трем из них. Трое милиционеров, которых осудили в 2016 году на лишение свободы, не «сели» — истек срок привлечения к уголовной ответственности.

«Прокурор не будет возбуждать дело сам на себя»

Асель Койлубаева из «Голоса свободы» считает прокуратуру главным препятствием на пути к обвинительным приговорам.

«К делам по пыткам у прокуратуры избирательный подход — они берут одно-два дела и делают из них резонанс. Остальную массу дел не рассматривают и не расследуют», — говорит она.

Почему так происходит? Койлубаева объясняет, что, возбуждая дело против применившего пытки милиционера, прокуратуре приходится признаться, что они плохо выполнили свою работу по надзору.

«Когда человека задерживают, прокурор утверждает обвинение. Получается, должны полететь головы оперативных работников, следователей и прокурора. Но прокурор же не будет возбуждать дело сам на себя», — объясняет юристка.

«К делам по пыткам у прокуратуры избирательный подход — они берут одно-два дела и делают из них резонанс»

Начальник профильного отдела Генпрокуратуры Бактыбек Кетиренов говорит, что возбужденных дел так мало из-за того, что их сотрудники ведут “тщательную проверку”.

«Если мы возбудим уголовное дело без проверки, а заявитель скажет, что оговорил милиционера, чтобы отомстить или избежать ответственности, то уже сотрудник милиции будет писать заявление против нас», — сетует он.

«Во всем виноват суд»

В равной степени с прокуратурой сотрудница «Голоса свободы» винит и суд. По мнению Койлубаевой, суды в Кыргызстане не обращают необходимого внимания на то, как милиция получает признательные показания – зачастую человек признается в том, что он не совершал, под пытками.

«Пока суды будут выносить приговоры, не обращая должного внимания на то, как у нас собираются материалы дела, милиционеры никогда не будут меняться в лучшую сторону», — считает она. По Конституции, напоминает юристка, признательные показания не могут быть основой обвинения — но на практике это не соблюдается.

«Если суд начнет выносить оправдательные приговоры по тем делам, где обвинение основано только на признательных показаниях, следственные органы изменят свою тактику. Они увидят, что для приговора одного признания мало, и будут работать по-другому», — уверена она.

Часть вины на суд возлагает и Бактыбек Кетиренов из Генпрокуратуры – но уже в связи с малым количеством приговоров по пыткам — ведь именно суд принимает окончательное решение о том, совершал ли их подозреваемый.

«Оправдательные приговоры милиционерам чаще всего связаны с субъективным мнением суда. Мы — органы прокуратуры и государство — считаем, что вина обвиняемого доказана, а суд говорит, что доказательств недостаточно и оправдывает его», — говорит он.

Милицейская «корпоративная поддержка»

Судья Верховного суда Кенешбек Токтомамбетов возлагает часть ответственности на подвергшихся пыткам — за то, что они не пишут заявления, не проходят экспертизы вовремя, меняют показания или в итоге вообще отказываются от судебного процесса из-за его продолжительности.

«Есть и такие случаи, когда человека избили, а он думает, что так и положено. Правосознание не у всех же развито», — говорит судья.

Сотрудник Генпрокуратуры придерживается той же позиции — заявители во время проверки материалов изменяют показания или не приходят давать их, а дома застать их не получается.

«Когда такие дела направляются в суд, то в там все те доказательства, которые были собраны в ходе следствия, зачастую прямо на глазах разваливаются», — добавляет судья.

В прокуратуре такое поведение заявителей объясняют «корпоративной поддержкой» милиционерами своих коллег — нередко сотрудники милиции, которых обвиняют в пытках, запугивают заявителей.

«Есть и такие случаи, когда человека избили, а он думает, что так и положено»

Бактыбек Кетиренов приводит пример: милиционеров в Московском районе Чуйской области обвиняют в пытках троих парней, а один из потерпевших отказывался приходить в суд и давать показания. Выяснилось, что милиционеры оказывали на него давление: звонили с угрозами, представившись заключенными из колонии. В итоге милиционерам изменили меру пресечения и взяли их под стражу.

Затягивают процесс

Милиционеры часто затягивают рассмотрение дела, пользуясь предоставленными законом правами — заявляют ходатайства, не приходят на процессы, просят отвод судьи, защитников, прокуроров.

Кетиренов говорит, что для затягивания процесса подсудимые милиционеры иногда меняют даже своих защитников — по закону новому защитнику должны дать время на ознакомление с делом.

«Из-за бесконечных судебных процессов человек просто-напросто устает — особенно потерпевший. Подсудимые этого и добиваются», — говорит он.

Не пытки

По словам сотрудника прокуратуры, на пытки жалуются не только те, кто им подвергся, но и те, кто хочет таким образом избежать наказание за совершенные ими преступления.

«Из поступивших в первом полугодии 2017 года 211 обращений, в 61 случае были именно такие заявления», — утверждает он.

«Спрашиваешь заявителя, как он получил синяк – отвечает, что убегал, его пнули и он в арык упал»

Камалдин Жапаров из Национального центра по предупреждению пыток считает, что одна из причин малого количества обвинительных приговоров по пыткам — неправильное понимание людьми того, что именно является пытками.

«В прошлом году к нам поступило 132 заявления. Я смело могу сказать, что из них 70 или даже больше процентов — это не пытки. Может они при задержании получили травмы или по другим причинам. Спрашиваешь заявителя, как он получил синяк – отвечает, что убегал, его пнули и он в арык упал», — говорит Жапаров.

Он уточняет, что и в таких случаях Наццентр собирает материалы и передает на расследование в генпрокуратуру.

По закону милиционеры имеют право при необходимости применять физическую силу во время задержания, объясняет судья Кенешбек Токтомамбетов.

«Это же преступник. Если с ним будешь цацкаться, он может убежать, скрыться или нанести милиционеру какое-то телесное повреждение, изувечить», — объясняет он.

Койлубаева же говорит о том, что милиционеры часто злоупотребляют правом на применение физической силы. Она вспоминает случай, когда милиционеры при задержании применили приемы самбо и нанесли человеку ушиб мозга тяжелой степени. «Задержанный сейчас лежит в психлечебнице в Кызыл-Жаре», — уточняет она.

По этому инциденту уже четвертый год не получается возбудить уголовное дело.

Пыток становится меньше?


По статистике, ежегодно в прокуратуру поступает все меньше заявлений о пытках. В прокуратуре считают, что это говорит об улучшении ситуации. Судья Токтомамбетов с этим не согласен — по его мнению, нельзя говорить об улучшении ситуации с пытками, основываясь только на статистических данных.

«Органы прокуратуры приводят цифры и говорят, что пыток стало меньше. Но я считаю, что так напрямую говорить нельзя, потому что пытки — это латентная преступность, и ее не очень просто выявить», — говорит он.

Не согласна с мнением генпрокуратуры и Койлубаева. Юристка считает, что люди начали больше узнавать о пытках, благодаря неправительственным организациям, но случаев пыток меньше не стало. Ситуация с возбуждением уголовных дел по этим преступлениям стала немного лучше, но все еще остается удручающей.

«Нельзя говорить о том, что ситуация улучшилась и проблемы решены. Каждый год в стране что-то делается, но мы идем вперед микроскопическими шагами», — говорит она.