Чайхана «Рохат» - бесспорно, наиболее известное здание Душанбе. Она важна не только как общественное место и не только как место историческое, но и как произведение архитектуры. Во многом именно архитектурные качества сделали ее одним из любимых мест душанбинцев, сообщив ей впоследствии культурную ценность. В нашем очерке мы попытаемся подробнее рассмотреть чайхану, чтобы в будущем можно было использовать ее достоинства в новых постройках.

Несмотря на многочисленные изменения и перестройки, в ней и сегодня ощутимы изначальные легкость и естественность, особенная оптимистичность пространства, что говорит о высоком качестве первоначального проекта. Сейчас чайхана состоит из целого комплекса построек: старое здание, выходящее на проспект Рудаки, два перпендикулярных ему крыла разного времени постройки и небольшое крыло в глубине участка, почти замыкающее вновь образованный двор.

Если мы обратимся к традиционной таджикской архитектуре, то обнаружим общую ее склонность к интровертной организации пространства, свойственную и многим другим культурам - от Древней Греции до современного Лос-Анджелеса. Под интровертной следует понимать такую организацию здания, при которой его наружные фасады малопроницаемы и нефункциональны, внутри же имеется двор, куда обращены функциональные внутренние фасады, проницаемые и связывающие открытое пространство двора с интерьером здания. Именно такого рода сооружение представляет собой сейчас комплекс зданий чайханы «Рохат».

Помимо старого здания чайхана имеет три крыла. Северное и восточное крылья представляют собой искусные экземпляры исторического стиля. Еще одна пристройка, расположенная с южной стороны двора, не обладает какими бы то ни было архитектурными качествами, которые бы позволили обсуждать ее всерьез, за исключением одного — фасады ее отличаются той безликостью, которая никак не оттеняет историческое здание.

С сайта ivashenko.files.wordpress.com

Теперь мы обратимся к историческому зданию, построенному к 1959 году командой профессионалов под руководством Терлецкого, Гендлина и Алимова. Чайхана «Рохат» создавалась во время перехода от “сталинской” архитектуры к советскому модернизму. Чтобы понять всю серьезность перехода, мы можем сравнить чайхану с другими произведениями архитектора Терлецкого – Политехническим институтом и зданием столичного УВД, типичными для Душанбе колониальными постройками. В отличие от последних, статичных монолитных объемов, она легка и открыта. И дело здесь не только в ее функции, которая предполагает несколько большую открытость, чем у конторских зданий. С другой стороны, мы обнаруживаем множество традиционных элементов и мотивов в декоре и планировке, что сближает чайхану с историческими таджикскими образцами.

Здание рассчитано на восприятие только с одной стороны из четырех – со стороны улицы. Подчеркивает это не только скромность боковых фасадов, но и расположение кухни за центральной лестницей на заднем фасаде. То же значение имела несуществующая ныне ажурная гипсовая панель, также располагавшаяся за лестницей. Она служила своеобразным зеркалом, сначала останавливая взгляд на себе, а затем отправляя его в противоположную сторону – блуждать по другим элементам постройки, таким образом не давая зрению проникнуть во внутренний двор и ощутить пространство за постройкой.

После того как мы приблизились к осознанию сложности и противоречивости чайханы «Рохат», естественным будет обратиться к понятию бриколажа. Так, если инженер предстает личностью современной и логической, то бриколер - вневременной и спонтанной. Инженер создает новый инструментарий для решения проблемы, а бриколер трансформирует проблему, исходя из имеющегося инструментария. Разнообразие архитектурных тропов, присутствующих в проекте чайханы, позволяет нам в обсуждаемом интерпретационном ракурсе расценивать саму постройку как бриколаж.

Сочетание приемов, характерных для времени перехода от колониализма к модернизму (с корнями в авангарде 1920-х годов), дополняется большим количеством прямых заимствований и отсылок к традиционной таджикской и иранской архитектуре (см. мечеть Боло-Хауз в Бухаре, дворец Али-Капу в Исфахане). Архитектор свободно, с большой изобретательностью, творчески сочетает разновременные и разностилевые элементы, «коллажируя» из них нечто абсолютно новое, чрезвычайно гармоничное и удобное. Это и есть архитектура высокого, мирового класса.

Один из важнейших элементов организации пространства – колонны и навес, который они поддерживают. Круглые колонны выполнены из бетона и оштукатурены. Но завершаются они классическими таджикскими капителями, выполненными в гипсе, ниже капители ствол колонны снабжен гипсовым орнаментальным поясом, призванным сделать колонну чуть менее стройной, а значит, чуть более тектоничной (сходные пояса отсылают к капителям под плитой второго этажа). Между тем, колонны в исторической таджикской  архитектуре и их капители, как правило, деревянные и имеют сложный абрис и переменное сечение.

Фото с сайта velotrips.ru

Сейчас колонны окрашены в белый цвет, так же как и балки, декоративные гипсовые пояса – землисто-бронзовые. При этом первоначальная колористическая схема Терлецкого предполагала, что несущие части колонн и балки обозначены серой штукатуркой, а декоративные элементы – белым гипсом или серебристой краской. Несомненно, в первоначальном проекте присутствовала более зрелая работа с цветом, а также и явное и изящное разграничение конструкции и декора.

Примечательно, что в первые десятилетия существования чайханы перед ней были устроены небольшие перголы, увитые диким виноградом, под которыми стояли каты. В то же время, если рассмотреть пустые межбалочные промежутки как один проем, мы обнаружим открытое пространство с навесом по периметру. Это позволяет интерпретировать внутреннее пространство чайханы как двор, окруженный айванами. В пользу такой трактовки “интерьера” чайханы говорит и повышение уровня пола по периметру (суфа), повторяющего контуры глухой части навеса, так же, как и форма второго этажа. Поддерживают эту интерпретацию и два фонтана, фланкировавших центральный проход к лестнице. Во-первых, фонтан разумно устраивать на улице, где он помогает спасаться от жары; во-вторых, если мы посмотрим на план первого этажа, фонтаны были расположены так, что они оказывались центрами двух половин протяженного “внутреннего двора” старого здания. Столь высокая степень вовлеченности архитектора Терлецкого в локальный культурный и пространственный контекст – счастливая редкость.

Сейчас отверстия в перекрытии закрыты листовым металлом, а уровень пола поднят, и больше не существует ни фонтанов, ни суфы в первоначальном виде. Глухое перекрытие и отсутствие фонтанов и ориентированных на них перепадов уровня пола исключают образ двора,  нивелируют мотив айвана. Однако в современном облике чайханы двор не исчез совсем – теперь он располагается за зданием. Очевидно, современное остекление первого уровня по фасаду, выходящему на Рудаки, было продиктовано все той же интенцией – усилить ориентацию постройки внутрь себя, сделать уличный фасад менее проницаемым.

Как показал наш анализ, планировка всего комплекса является положительным пространственным развитием чайханы. Сложность бриколажа, которым предстает при небольшом исследовании постройка, позволяет поставить ее в ряд наиболее значимых зданий XX века.

«Рохат» обладает удивительными пластическими и концептуальными качествами, которые являются свидетельством уникальных, исключительных для архитектуры Душанбе и Таджикистана (а может, и всей Советской Средней Азии) зрелости и степени творческой свободы его творцов. Увы, это можно отнести в полной мере лишь к первоначальному зданию. Более поздние пристройки сильно проигрывают ему либо в качестве, либо в уместности. Наиболее правильным решением было бы вернуть чайхане оригинальный вид, сохранив как идею эксплуатируемую кровлю кухни – но в другой форме. Позднейшие пристройки необходимо реконструировать или вовсе выстроить заново, в гораздо более скромном виде, но в сходном с первоначальной реализацией духе.

Ценность чайханы «Рохат» заключается в том, что это самая яркая, зрелая и многогранная постройка во всей душанбинской архитектуре, в том числе современной, за исключением, быть может, Исмаилитского центра.

«Рохат» учит нас тому, что новое и модернистское отнюдь не противостоит «традиционному» и «национальному». Не столько следование старым образцам, сколько творение абсолютно новых форм создает национальную культуру, ее истинную глубину, наполняет ее жизненной силой и открывает для нее путь в будущее.