О том, почему на фильм «Рустам и Сухраб» была выделена немыслимая для советских времен сумма в 4 млн рублей, за что попал в тюрьму его режиссер Борис Кимягаров и как сюжет фильма связали с войной в Афганистане – в материале «АП».  

ПО сути, киноэпопея о Рустаме, которую последовательно отснял на киностудии «Таджикфильм» Борис Алексеевич Кимягаров, - это «Властелин колец» 70-х годов. Ее масштаб, бюджет, охват и оценки тогда впечатлили даже центральные советские киностудии. На фильмах «Сказание о Рустаме», «Рустам и Сухраб» и «Сказание о Сиявуше» выросло не одно поколение советских людей, и они до сих пор пользуются любовью зрителей, уже современных. Конечно, такой результат съемочная группа получила неслучайно: в эти фильмы были вложены лучшие человеческие ресурсы СССР и огромные капиталовложения.


Накануне Дня таджикского кинематографа, который республика ежегодно отмечает 16 октября, мы решили вспомнить о былом подвиге нашего кино.  

«Ведь истину древняя мудрость гласит: иль царь убивает, иль сам он убит» 

О ТОМ, как Борис Кимягаров подбирал творческую группу для съемок трилогии, в киношной среде слагали легенды. Сначала режиссер долго и придирчиво выбирал драматурга; он считал, что работать с текстом Фирдоуси  должен не просто блестящий специалист, но и человек, обладающий взрывным восточным темпераментом. Выбор пал на одессита Григория Колтунова, к тому времени одного из самых востребованных советских сценаристов. Колтунов сначала отказался работать на провинциальную киностудию, но, познакомившись с Кимягаровым, передумал, правда, с одним условием: он потребовал, чтобы ему читали «Шахнаме» на фарси. Фишка заключалась в том, что фарси, как и таджикского, Колтунов не знал, но хотел услышать звучание оригинального текста. Специально для Колтунова в Москве нашли иранца, который сутками вслух читал ему поэму. Иранец читал, Колтунов слушал, Кимягаров, томимый ожиданием, нервничал, сходил с ума, ворчал и со всеми ругался. В конце концов Колтунов, сполна насладившийся звучанием персидского языка, создал такой сценарий, который был принят на ура и авторами будущей картины, и известными своей придирчивостью чиновниками из Госкино.

Более того, после просмотра фильмов зрители тотчас бросались читать «Шахнаме» и искали полюбившиеся диалоги героев киноэпопеи в поэме, не находили и не могли поверить, что такие слаженные стихи мог написать их современник.

Не менее сложным оказался процесс подбора ключевых актеров. Чтобы найти Рустама, Борис Алексеевич перелопатил весь СССР и Иран, пока не нашел актера Осетинского народного театра Бимболата (Бибо) Ватаева.


В этом актёре он сразу увидел древнеперсидского богатыря: высокая, статная фигура, выразительное лицо восточного типа, а главное – его артистизм и умение создать образ. Причем для того, чтобы воплотиться в Рустама, Бибо даже выучил персидский язык.

Найти возлюбленную для Рустама - Тахмину тоже было нелегко. На эту роль претендовали десятки выдающихся актрис, но режиссеру понравилась Светлана Норбаева из Узбекистана. Именно у нее были удивительные глаза: чистые и глубокие, которые, кстати, сразу покорили и Бибо Ватаева. Между актерами завязался роман, а после съемок фильма они поженились.

Сайрам Исаева - «амазонка» Гурдофарид - рассказывала «АП», что «когда пришла на пробы и увидела кучу красавиц, сразу сникла», решила, что на их фоне недостаточно красива, но Борис Алексеевич подошел к ней и сказал: «Ты для меня первая и последняя Гурдофарид!»

Кстати, все эпизоды, в которых Гурдофарид машет мечом и скачет на лошади, С.Исаева исполняла без дублеров. Актриса левша, и для того, чтобы кадр стрельбы из лука у нее получался красивым, ей пришлось даже учиться работать правой рукой. От дублеров отказался и таджикский актер Махмуджон Вохидов, сыгравший дива Тулата. В одном из эпизодов, когда Рустам тащит поверженного дива волоком за конем, М.Вахидову для защиты от повреждений привязали к спине поролон и пластиковую доску - почти настоящий панцирь. Но когда актер его снял, то спина все равно оказалась черной от синяков.

А вот легендарный Сухроб пришел к Кимягарову сам. Народный артист СССР Хошим Гадоев ко времени выхода трилогии уже играл Сухроба в спектакле «Рустам и Сухроб» на сцене драмтеатра им. Лахути. Режиссеру Гадоев понравился. Еще бы: для того чтобы создать образ Сухроба на сцене Лахути, Х.Гадоев специально изучил всю древнеперсидскую литературу, архитектуру, скульптуру, нарастил мускулы, укрепил руки, ноги, торс.


Все это пригодилось актеру на съемках фильма и помогло ему создать такого Сухроба, в которого был влюблен весь Советский Союз и не только: со всего мира Х.Гадоеву приходили тысячи писем от фанатов, которые он до сих пор хранит в своих архивах.  

«Но факел победы, так нужной для нас, зажечься еще не успел… и погас»

СЦЕНАРИСТ и режиссер-постановщик во всех трех фильмах киноэпопеи оставались неизменными, а вот операторы менялись. «Сказание о Рустаме» и «Сказание о Сиявуше» снимал Давлат Худоназаров, а «Рустам и Сухраб» - творение Заура Дахте.


Кадр из фильма "Сказания о Сиявуше"

«Кульминационный эпизод фильма, когда Рустам убивает своего сына, «когда горы и небо сокрушаются от горя отца»,  был снят в местечке Чилдухтарон в Муминабадском районе Хатлонской области, - рассказывает З.Дахте. - Но большинство сцен фильма мы снимали в Исфаре. Там нашлись буквально все пейзажи: и зеленые заросли дикого урюка у реки, и красная пустыня». 

Во время съемок царского пира Ватаева приехала навестить мама, которая сама приготовила угощение для киношного стола – запекла индеек и бараньи ножки, которые на свои деньги накупили Бибо и Борис Алексеевич. Именно этим угощением и был накрыт стол перед камерой; главные герои вели диалог, а массовка с удовольствием уплетала кулинарные творения мамы Бибо. Причем сама она очень переживала, что не может выставить на стол свои фирменные осетинские пироги, ну не ели их персидские шахи!

На съемках Кимягаров не допускал никакой импровизации, был требовательным. Это было вполне объяснимо, так как зачастую некоторые сцены репетировались неделями, а сроки поджимали. Например, эпизод борьбы Рустама и Сухроба отрабатывался неделю, а батальные сцены по 10-15 дней. Массовка состояла из жителей Исфары и солдат Ферганского военного округа, которых директору фильма, бывшему военному, чудом удалось выпросить у командования. Солдаты участвовали в «боях» вместе с каскадерами и, невзирая на ужасную жару и пыль, пробегали огромные расстояния (по 4 км) туда и обратно. Кроме того, из Москвы был приглашен специальный кавалерийский полк, джигиты которого до сих пор снимаются в кино.  

«Не приложу ума, что с миром стало! Благонадежных - тьма, надежных мало»

ТРИЛОГИЯ о Рустаме считается одной из самых дорогих за всю историю таджикского кинематографа. Бюджет каждого из фильмов составил около 4 миллионов рублей, что по тем временам представляло почти голливудский размах. Кроме больших расходов на натурные съемки и декорации много денег ушло на костюмы. Кимягаров настоял на том, чтобы у главных героев они не были бутафорскими, ведь всякую фальшь так или иначе на пленке можно разглядеть. Доспехи, украшения, корона Ковуса - изготавливались грузинскими кузнецами из меди, а одних только натуральных шкур (волчьих, медвежьих) на полу было больше десятка. Уже через несколько лет, когда начались «подкопы» под Кимягарова, на киностудии проводилась ревизия для выявления фактов перерасхода.

По воспоминаниям редактора фильма Любови Киямовой, были следователи из прокуратуры, которые решили посмотреть фильм и время от времени просили остановить кадр. Один из них сказал: «Корона Ковуса – настоящее произведение искусства. Сколько же она стоит?»

Лилия Кимягарова, дочь Бориса Алексеевича, которая ныне живет в Израиле, рассказывала, что именно эти фильмы и стали судьбоносными для самого режиссера – обвинения в нецелевых расходах средств, расследования, аресты членов съемочной группы, один день в тюрьме, проведенный самим Кимягаровым, сказались на здоровье ее отца, и в 1979 году он скончался в Душанбе в возрасте 59 лет.

В том же 1979 году фильмы Кимягарова были сняты с экрана. По словам дочери сценариста Григория Колтунова, ее отец наивно ломал себе голову, выискивая причины запрета. Ведь картины завоевали первые места на фестивалях стран Азии, а он сам получил за трилогию звание заслуженного деятеля искусств Таджикистана. В чем же дело? Этот вопрос Колтунов задал в письме Михаилу Горбачеву.

В 1985 году Михаил Сергеевич позвонил ему сам и сказал, что они с Раисой Максимовной большие поклонники этих лент. Но «нельзя показывать картины, которые осуждают войны, в то время как СССР ведет войну в Афганистане, практически на той же территории, где разворачивается сюжет фильмов».

«Честно говоря, я до сих пор удивляюсь, как вообще выпустили на экран картины, в которых герои ведут саркастические разговоры о взаимоотношениях царей и поэтов», - пишет дочь сценариста.

Действительно, цитаты из киноэпопеи удивительно точно и резко описывали реалии повседневной жизни, тогда казалось, что только советской, сейчас стало ясно, что эти цитаты будут актуальны всегда:

«Не приложу ума, что с миром стало! Благонадежных - тьма, надежных мало».

«Я на себе узнал, как это скверно: усердные затмили милосердных».

«Доверие теперь - пустое слово, а недоверие - первооснова».

«Пришла на смену правде осторожность. На смену верности - благонадежность».

«Но кто поможет старикам и вдовам, коль слово «старость» стало бранным словом?».