Они признаются, что не видят шансов на перемены к лучшему – для этого пока нет ни условий внутри Афганистана, ни серьезного запроса в мире.

Эксперт по Афганистану Андрей Серенко размышляет о нынешней ситуации в Афганистане. 

Война между Ираном и запрещенным в РФ движением «Талибан» в Афганистане едва не испортила наступившее лето в регионе Южной и Центральной Азии. В последнюю майскую субботу на границе между иранской провинцией Систан и Белуджистан и афганской провинцией Нимроз произошло крупное боестолкновение между иранскими пограничниками и афганскими талибами.

В отличие от схожих инцидентов, имевших место в ирано-афганском пограничье в 2021–2022 годах, на этот раз конфликтующие стороны решили поиграть мускулами более убедительно. 

К зоне конфликта, а затем и на другие пограничные участки были стянуты подкрепления: подразделения пехоты и спецназа, артиллерия, бронетехника, вертолеты. 

После более чем 24-часовой демонстрации своих военно-технических возможностей и решительных намерений, стороны вступили в переговоры, которые хотя и не сразу, но привели к разрядке приграничной напряженности. В итоге серьезного вооруженного конфликта между Тегераном и Кабулом в этот раз удалось избежать. 

Но это не значит, что угроза войны в регионе исчезла…

 

Главные силовики «Талибана» VS «бешеные муллы»

«Талибан», возникший почти 30 лет назад на юге Афганистана, лишь около двух лет жил в относительном мире. И это не удивительно: он был создан для джихада - «священной войны» - и не знает иной формы существования кроме нее. 

Именно поэтому талибам, вернувшимся к власти в Афганистане в августе 2021 года благодаря закулисной сделке с американцами, так трудно создать собственную модель эффективного государственного развития и управления. 

Талибы просто не знают, как это сделать: почти тридцать лет они осваивали мастерство разрушения государства и овладели им в совершенстве. Теперь же им приходится заниматься прямо противоположным делом – создавать систему управления для страны с населением около 40 миллионов человек, к тому же невероятно сложной по своей этнической и религиозной природе. 

«Яростные муллы» в своей повседневной практике государственно-политического управления по привычке используют понятные им приемы и технологии из арсенала войны и организованного террора. 

И это заставляет соседей Афганистана быть постоянно настороже. «Джихад будет длиться до Судного дня», – гласит один из ключевых принципов исламской «священной войны». 

Другими словами, он не ограничен во времени и пространстве и это важно учитывать при оценке заявлений и обещаний представителей любых джихадистских группировок. «Талибан» не исключение. Реальную силу в системе талибов имеют только те лидеры, кто располагает большим числом преданных боевиков и военной техники.

До недавнего времени таких лидеров было двое – министр обороны «Талибана», мулла Мохаммад Якуб (сын основателя движения, легендарного муллы Омара) и министр внутренних дел Сираджуддин Хаккани (сын основателя запрещенной в РФ «сети Хаккани» не менее легендарного Джелалуддина Хаккани). 

Оба эти еще достаточно молодых человека находятся в Кабуле, располагают примерно сопоставимыми по численности подразделениями талибов, опираются на поддержку крупных кланов внутри двух основных субэтнических пуштунских союзов (дуррани – мулла Якуб и гильзаи, а также племя задран – Сираджуддин Хаккани). 

Источники, заслуживающие внимания, сообщают о мощной иностранной поддержке двух главных силовиков «Талибана»: как говорят, контакты с муллой Якубом активно развивают спецслужбы США и Катара, а Сираджуддин Хаккани пользуется неформальной поддержкой Пакистана и Китая.

В перспективе, полагают компетентные наблюдатели, следует ожидать бурного выяснения отношений между муллой Якубом и Сираджуддином Хаккани – скорее всего, кто-то из них имеет наибольшие шансы возглавить режим талибов в Афганистане после завершения нынешнего «установочного», временного периода. 

Пока же оба ключевых талибских силовика вынуждены держать свои амбиции при себе и даже пытаться вступать в ситуативные коалиции с целью политического выживания. Ведь главной политической угрозой для муллы Якуба и Сираджуддина Хаккани сегодня являются «бешеные шейхи» – формальный лидер «Талибана» эмир маулави Хайбатулла Ахунд и его ближайшее окружение, базирующиеся в Кандагаре.

Если муллу Якуба и Сираджуддина Хаккани, попавших под психологическое и финансовое влияние внешних партнеров, можно условно назвать «умеренными талибами», готовыми идти на компромиссы с внешним миром, то эмир Хайбатулла и близкие к нему шейхи, такие, как мулла Мохаммад Юсуф Вафа, мулла Ширин, мулла Фазиль Мазлум, кади Абдул Малик Хаккани и некоторые другие являются «фундаменталистами-радикалами». Они выступают за построение жесткого шариатского государства, без учета каких-либо пожеланий мирового сообщества.

Весной 2023 года появились признаки того, что эмир Хайбатулла и его группа «фундаменталистов» решили провести своеобразную административную реформу в Афганистане, целью которой является концентрация все большей власти и основных рычагов управления в своих руках. 

В рамках этой реформы, в частности, был осуществлен переезд из Кабула в Кандагар, поближе к ставке эмира Хайбатуллы, некоторых важных структур – например, центрального офиса Главного управления разведки (ГУР) «Талибана», а также руководства информационно-пропагандистской службы талибов. 

Одновременно с этим «кандагарская группа» активизировала процесс создания при губернаторах всех провинций страны, а также при всех центральных министерствах официального правительства в Кабуле, советов улемов – комитетов из числа религиозных деятелей, лично преданных эмиру Хайбатулле. 

Таким образом, в стране начала формироваться, наряду с официальной вертикалью госуправления, замкнутой на правительство в Кабуле, неформальная горизонтально-сетевая структура контроля, подчиненная «кандагарской группе» фундаменталистов во главе с эмиром «Талибана».

В конце мая в Кабуле появились слухи о возможной скорой отставке и самих главных талибских силовиков муллы Якуба и Сираджуддина Хаккани с постов министров обороны и внутренних дел.

Примечательно, что этим слухам предшествовали другие – о планах эмира Хайбатуллы начать кадровые ротации среди командиров основных армейских корпусов страны с тем, чтобы сместить ставленников муллы Якуба и поставить на их места людей из «кандагарской группы». 

Таким образом, «фундаменталисты» близки к получению сегодня собственного силового ресурса, с помощью которого они могут вести любые дискуссии с «умеренными» сыновьями легенд джихада.

 

Война ради бюджета

Однако, пожалуй, самый болезненный удар эмир Хайбатулла нанес по сидящим в Кабуле силовикам с финансовой стороны. 

Как сообщают знакомые с ситуацией источники, глава «Талибана» отдал приказ не начинать дискуссии по принятию нового бюджета страны на очередной финансовый год, а просто «репостнуть» бюджет минувшего года, с сохранением всех его квот, нормативов и расходов. 

Такое решение эмира было, в первую очередь, невыгодно главам Минобороны и МВД, которые, как говорят, хотели добиться увеличения финансирования для своих ведомств и, соответственно, для себя лично. 

Очевидно, что таким образом «кандагарская группа» сделала еще один важный шаг к ослаблению самых опасных своих конкурентов в борьбе за власть.

Не исключено, кстати, что именно это решение о новом бюджете и стало одной из причин майского обострения обстановки на афгано-иранской границе. 

Различные источники отмечают роль муллы Якуба и его команды в готовности играть на обострение с Тегераном, используя для этого в качестве повода многолетние споры относительно распределения водных ресурсов реки Гельменд и проблемы с демаркацией госграницы. 

Нельзя списывать со счетов и версию «американского заказа» на создание проблем Ирану, который вошел в антизападную коалицию с Россией с началом специальной военной операции на Донбассе. Как уже отмечалось, мулла Якуб поддерживает собственные контакты с американскими военными и разведчиками (как прямые, так и через катарских партнеров) и вполне мог сыграть с ними в общую антииранскую игру. 

Тем более что и раньше глава Минобороны талибов был замечен в довольно жестких высказываниях в адрес Тегерана. 

Одним словом, «маленькая победоносная война» с Ираном была бы кстати именно сейчас для муллы Якуба, дав ему возможность не только укрепить свое положение внутри талибского эмирата, нейтрализуя интриги «кандагарской группы» фундаменталистов (во время войны министра обороны не меняют), но и позволила бы рассчитывать на увеличение финансирования бюджета военного ведомства.

Вмешательство в майский ирано-афганский приграничный конфликт влиятельных сил внутри Афганистана (рядом с эмиром Хайбатуллой есть несколько тесно связанных с Тегераном персонажей) и за рубежом (называют китайское посредничество) не позволило вспыхнуть большой войне на этот раз. 

Однако нет никаких гарантий, что в следующий раз угроза вооруженного конфликта не возникнет на границе с одной из республик Центральной Азии, все тем же Ираном или даже Китаем. И не только потому, что «джихад должен продолжаться до Судного дня», но и из-за сохраняющегося запроса на эскалацию напряженности в регионе Южной и Центральной Азии среди части зарубежных партнеров талибов.

 

Супермаркет джихадистских брендов

Афганистан при талибах по-прежнему остается главным супермаркетом джихадистских брендов в регионе. Здесь базируются, вербуют новых сторонников, обучают боевиков в специальных учебных лагерях (муаскарах) все известные и запрещенные в РФ террористические группировки: «Аль-Каида», «Исламское государство» («Вилаят Хорасан» – афганский филиал ИГИЛ), «Исламское движение Восточного Туркестана» (ИДВТ) и др. 

Все эти группы, а это десятки тысяч человек, готовятся к своей «священной войне» против соседей Афганистана, России, Китая, США, Европы, наконец, против друг друга.

Лидеры «Талибана», обещая публично всем готовым их слушать, что они никогда не позволят обитающим на афганской земле джихадистским группировкам угрожать другим странам, на практике ничего не делают для этого. 

Даже со своим официальным «врагом номер один» – афганским филиалом ИГИЛ – талибы борются, скорее, в имитационном плане, чем в реальности. Как минимум над некоторыми группами ИГИЛ, например, оперативники главы МВД Сираджуддина Хаккани вполне успешно шефствуют не один год, используя их для выполнения наиболее деликатных террористических акций.

В порядке вещей в талибском Афганистане – подготовка джихадистскими кланами террористов-смертников на заказ, либо же продажа уже готового «шахида» для совершения теракта против любой цели и в любом месте, куда его только сможет доставить покупатель. Цена вопроса – 5 тысяч долларов за одного смертника, торг уместен.

 

Метамфетамин для «неверных»

Победа талибов в 2021 году не привела и к решению проблемы афганской наркоиндустрии. Критики западных демократий и американского экспансионизма не без оснований утверждали в различных информационно-пропагандистских материалах, что с приходом в Афганистан коалиции сил США и НАТО в 2001 году наркопроизводство в этой стране начало стремительно расти. 

В итоге на момент бегства американцев из Кабула афганские наркотики уверенно удерживали за собой 80% всего мирового наркорынка.

Однако и сегодня, когда уже два года в Афганистане нет солдат США и НАТО, этот показатель остается неизменным – талибский эмират сохраняет достигнутые показатели и в части доли мирового рынка, и в части расширения ассортимента продукции. Получается, дело было не только в западном присутствии…

Как сообщают афганские источники, хорошо знакомые с ситуацией, запасы героина и иных опиатов в стране огромны. Это позволяет лидерам «Талибана» выступать с пропагандистскими заявлениями о запрете на выращивание опиатов и на продажу наркотиков внутри Афганистана. 

Но такие меры вводятся «яростными муллами» отнюдь не для реальной борьбы с наркомафией, а в интересах удержания высоких цен на изделия из опиатов. 

Героиновая «подушка безопасности» режима талибов такова, что можно еще несколько лет запрещать выращивание опиумного мака в стране – запасы наркотиков позволят получать сверхприбыли при условии контроля над ценами.

Важное изменение в структуре афганского наркобизнеса, произошедшее уже после возвращения талибов к власти, – это стремительное развитие производства синтетических наркотиков, прежде всего, метамфетамина. 

Сегодня в этой номинации талибский эмират является если не монополистом, то однозначно главным акционером: метамфетамин из Афганистана последние месяцы уверенно завоевывает арабский, африканский и частично постсоветский (в частности, украинский) рынки. Впереди – потребители в странах Запада: талибские наркокоммерсанты рассматривают производство и экспорт синтетических наркотиков как еще один фронт джихада против «неверных».

 

Два года умирания страны

Через два месяца талибы будут отмечать вторую годовщину победы своего джихада и возвращения к власти в Кабуле.

Для Афганистана талибская диктатура обернулась национальным бедствием: государственные институты, оставшиеся от эпохи республики, деградируют, не менее 80% населения страны живет в нищете или крайней бедности, экономическая система, не получая внешних инвестиций, уверенно приходит в упадок, то же самое происходит с системой образования и здравоохранения. 

Половина населения Афганистана – женщины, которые находятся в практически бесправном положении без каких-либо шансов на позитивные перемены в обозримом будущем.

Пожалуй, одно несомненное достижение талибов за последние два года – строительство «медресе джихада» (и не по одному!) в каждом из 400 уездов страны. 

«Медресезация» системы образования – абсолютный приоритет для талибского режима. Она позволяет готовить из мальчиков настоящих «воинов джихада», имеющих весьма ограниченный объем знаний, но вполне достаточный, чтобы умереть на тех фронтах, где еще будет полыхать «священная война до Судного дня». 

Из девочек талибская система воспитания намерена готовить не слишком грамотных, но работящих и покорных жен «воинов джихада», которые должны будут рожать и воспитывать новых «воинов джихада»…

Афганцы, которым удалось бежать из талибского «рая», и которые остались в Кабуле, не сговариваясь друг с другом, называют два года правления «яростных мулл» временем «медленного умирания целой страны». 

Они честно признаются, что пока не видят шансов на перемены к лучшему – для этого пока нет ни условий внутри Афганистана, ни серьезного запроса во внешнем мире. Значит, с талибским Афганистаном и связанными с ним рисками придется всем жить еще неопределенное время. Будем надеяться, что хотя бы не до Судного дня.

Летом с нами жарко в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК