Скоро 70 лет исполняется единственному профессиональному художнику-витражисту страны Носирбеку Нарзибекову. А сегодня в Национальной музее в 17.00 открывается его персональная выставка.

 

Отец и мать

Носирбек родился в семье известного партийного деятеля 50-80-х годов прошлого столетия Махмудбека Нарзибекова.

Про таких как Нарзибеков-старший говорили – «гвозди делать бы из этих людей»! Человек верный идеалам своей страны, студент и секретарь комитета комсомола Душанбинского педагогического института в далекие 30-40-ые годы, с первых дней Великой Отечественной войны уходит на фронт защищать социалистическую Родину!

Молодой командир взвода артиллерийского полка, гвардейской стрелковой дивизии Второго Украинского фронта, сражается с немецко-фашистскими оккупантами, вплоть до своего тяжёлого ранения, на судьбоносной для СССР Сталинградской битве!

После долгих госпитальных месяцев, в 1944 его демобилизуют, и он возвращается домой. В Душанбе фронтовик окунается в водоворот общественной и политической жизни. Учитывая его опыт и знания, руководство республики назначает его первым секретарем Кировобадского (Пянджского) РК коммунистической партии, а через некоторое время избирается первым секретарем ЦК ЛКСМ Таджикистана.

По инициативе комсомольского лидера и при его непосредственном   участии, методом «хашара» - народной стройки, строятся ставшие любимыми местами отдыха горожан - Комсомольское, а позже Варзобское озёра.  Проводятся молодёжные субботники по озеленению и благоустройству по всей стране.

Лидерские качества и незаурядные организаторские способности Нарзибекова не остаются не замеченными. Руководство Партии и Правительства Республики, поручают ему поднимать южные районы республики, его назначают Первым секретарем Чубекского (Московского) РК компартии.

За короткий период отсталый регион превращается в передовой район с дорогами, парками, новыми улицами и даже своим аэропортом! Но главной ступенью в карьере, где он реализовал свой талант грамотного руководителя и градостроителя, стала должность Председателя Душанбинского горисполкома.

Именно при нем Душанбе стал приобретать свой неповторимый облик: на месте хлопковых полей и пустырей правобережья, начали строиться стадион, зоопарк, новые микрорайоны и предприятия. Дан старт строительству крупнейшей клиники страны Республиканской больницы – Кара-Боло и киноконцертного зала …

Несмотря на свою предельную занятость мэр города, всегда находил время на общение со своими 4-мя детьми и вместе с супругой воспитывал в них уважение к труду, к земле и людям.

«Родители, несмотря на свой авторитет в обществе, воспитывали нас в сдержанности и без излишеств. Отец, рожденный в Ворухе, страстный любитель земли, который несмотря ни на что, хватался за кетмень или лопату, доведя после своих распоряжений работу до филигранности. Будучи партийным деятелем (мэром города), в душе он оставался крестьянином. А мама, уроженка Ташкента, добрейшей души человек, была нашим семейным ангелом-хранителем». 

 

Дядя Сева

Детство Носирбека проходило на одной большой стройке под названием Душанбе, прорабом которого был его отец (в то время - председатель Душанбинского горисполкома). Привычная семейная картина того времени - папа, вечно спешащий на очередной объект, в рабочих сапогах, перепачканных грязью, и рубашке с закатанными рукавами. 

Рос новый город, а вместе с ним и Носирбек. Под стать мэру города была и его команда энергичных и самоотверженных людей, с некоторыми из них он дружил. Одним из них был легенда градостроения СССР, архитектор, заместитель председателя Госстроя Всеволод Веселовский. 

Всеволод Глебович - человек, превративший глиняный, саманный Таджикистан в страну современных городов и посёлков из кирпича, стекла и бетона. Он является автором большинства генеральных планов городов республики, которые реализуются до сегодняшнего дня. 

«В бытность мэра отец дружил с архитектором Всеволодом Веселовским. Мне было 7-10 лет и дядя Сева стал предлагать отцу сделать из старшей дочери (моей сестры) архитектора. Я в сердцах тоже захотел того же. Зернышко было брошено на плодородную землю. Мои неясные желания после его слов стали приобретать чёткие очертания. Меня тянуло то к ювелирке, то к керамике, одним словом, к рукотворному. Я решил связать свою жизнь с художественным творчеством», - рассказывает Носирбек.

О своём решении мальчик сказал отцу. «Отец, загруженный огромным количеством своих производственных проблем, узнав, что я хотел бы учиться в художественной школе, с радостью воспринял это и в последствии до конца своей жизни участвовал в моем формировании как художника. И поэтому я ставлю его на первое место в списке своих учителей, которых люблю и уважаю», - отмечает он.  

 

Отцы и дети (или почти по Тургеневу)

Порою наша любовь к родителям проходит три этапа: безоговорочная - в детстве, нигилизм с громогласным «Я сам!» - в юности, осознанно-справедливая «Как они были правы!» - в зрелом возрасте. 

На момент окончания художественного училища им. М. Олимова юный Носирбек находился на втором этапе взаимоотношений, который развивался по классическому сюжету Тургеневского романа «Отцы и дети». Он решает, вопреки мнению отца, поступать во ВГИК на отделение мультипликации, искать свою дорогу в искусстве.

«Наперекор совету отца, я решил стать мультипликатором (делал карикатуры, печатался в журнале "Хорпуштак"), но отец считал это не главным. Он считал, что я должен учиться обязательно в Прибалтике. После неудачной попытки поступления во ВГИК, я работал художником на ВДНХ. Время, шло и я понимал свою неправоту…» - вспоминает художник.

 

Lietuva 

Уже через год молодой Носирбек летит в Литву, поступать в Вильнюсскую академию художеств; это ему удаётся сделать с первого раза. 

«Моей мечтой было учиться на отделении монументальной живописи, но Вильнюсская академия была единственным вузом, где это отделение было разделено на два отделения - витраж и фреска-мозаика. И в тот год был набор на витраж, на который я не без труда и поступил», - говорит он.

Будущий витражист был в числе первых студентов-иностранцев Академии. 

Ему предстояло многому научиться, принять вещи, еще пока не понятные таджикскому студенту, в республике, которую в СССР считали советской заграницей. А сама Академия была единственным учебным заведением в Союзе с родным языком обучения - литовским. 

Будущего художника это не испугало: с генетически заложенным упорством и фамильной работоспособностью он берется за изучение литовского языка и уже через год свободно на нем разговаривает. 

«Многие из абитуриентов, узнав, что обучение будет вестись на литовском языке, забирали свои документы, но я решил остаться. Сначала было трудно - чужой язык, другая фонетика, но я не отступал. Были насмешки над моим произношением, над неправильным переводом, но я победил, в первую очередь, себя. Когда я свободно заговорил по-литовски, в глазах сокурсников и преподавателей появилось нескрываемое удивление и уважение, у меня появилось много друзей». 

Носирбек учился с упоением, познавая всё новые глубины монументального искусства. Сама атмосфера Академии располагала к этому: она находилась в здании старинного готического костела. А студенческий союз Академии, в который он входил, проводил ежегодные выставки, в которых должны были выставляться все студенты. Это была единственная возможность творческой самореализации вне учебных программ. 

Годы учебы пролетели очень быстро - вот уже выпускник Академии стоит перед выбором, остаться в полюбившейся Литве или вернуться на Родину?

«Меня оставляли в Литве для работы на Тракайском стекольном заводе, на первых порах предоставили мастерскую и общежитие, но отец сказал, что нет, надо возвращаться. Я поначалу об этом очень сожалел, а позже понял, что попал я как раз на тот момент, когда изобразительное искусство в Таджикистане резко пошло вверх», - говорит мастер.

 

Дома

Молодой художник возвращается в солнечный Душанбе с грандиозными творческими планами, с огромным желанием работать и создавать шедевры.

«По приезде было сложно: вначале не было работы, а на тот момент у меня уже был полугодовалый сын и призыв в армию на 1,5 года, за два месяца до 27-летия; настроение, конечно же, ноль. Но после службы набросился на работу с остервенением, порою забывая, где ночь, а где день».

Это было время, когда молодые художники стали возвращаться в республику после окончания многих центральных вузов, в Душанбе царила особая атмосфера элитарной духовности - таджикская оттепель. 

Старшее поколение художников, обремененное опытом соцреализма, и молодое, уже вдохнувшее новых модных, почти западных свободных веяний современного искусства, пытались найти золотую середину. Не всем это удавалось. 

Молодому и начинающему художнику повезло, он встретил человека, ставшего на долгие годы его проводником в сложный и противоречивый, и вместе с тем, прекрасный мир Таджикского изобразительного искусства.

Художник с большой буквы, член Союза художников СССР, заслуженный деятель искусств Таджикской ССР, народный художник Таджикской ССР Зухур Хабибуллаев взял Носирбека под свое отеческое крыло.

«Среди художников того времени были яркие представители, но их было мало, один из них - это, конечно же, Зухур Нурджанович. Его вклад в таджикское изобразительное искусство трудно переоценить. Он, по сути, пробудил во мне тот творческий огонёк, который и по сей день горит», - говорит Носирбек. 

В это же время он создаёт творческий тандем с Вячеславом Хасановым, который годом раньше окончил отделение витража Литовской академии. Первой их совместной работой стало живописное витражное панно «Встреча гостей» в зале «Интуриста» душанбинского аэропорта. 

Но первая совместная работа показала, что, работая вдвоем художник теряет свою индивидуальность, и не всегда творческое вдохновение одного передается другому. 

Друзья пришли к компромиссу, приняв Соломоново решение, – работать вместе, установив очередность авторства композиций: через раз один будет автором, а второй - его помощником. 

Их творческий союз, просуществовал довольно долго, благодаря чему старинное европейское искусство витража, вышедшее из готических храмов Европы и взращенное на литовской земле, врывается в холлы и залы таджикских зданий, уже с другим национальным наполнением. 

Игра света и цвета создаёт в любом помещении, независимо от того, это заводская проходная или правительственные здания, мистический колорит и особую атмосферу тепла, радости и покоя. Они создали ставшие художественным достоянием республики произведения в гостинице «Вахш», Душанбинском хлопчатобумажном объединении, городской резиденции правительства и многих других местах.

 

Лихие 1990-е

Центробежные процессы, стагнация экономики конца 1990-х годов, последовавший развал Советского Союза и крушение мощнейшей идеологической конструкции, возглавляемой Компартией, потянули за собой в небытие все звенья этой пропагандистской машины, одной из важнейших было изобразительное искусство. 

Закончилась эпоха бюджетного искусства, больше не было идеи, которую надо было пропагандировать; на смену строящегося коммунизма со своим социалистическим реализмом, пришел дикий капитализм с реализмом и верховенством денег. 

Многие художники оказались на улице и стали искать хлеб насущный всеми возможными способами. Единицам это удавалось.

«С перестройкой и последующим развалом Союза, государственное субсидирование прекратилось и пришлось заниматься чем угодно. Чтобы прокормить семью я шоферил. Позже мои однокурсники в Литве открыли фирму, филиал которого я возглавил в Таджикистане, мы специализировались на выпуске визиток, бланков и прочих атрибутов для зарождающегося бизнес-класса, - рассказывает художник. - Можно сказать, она и помогла пережить кризисную эпоху.

Но постепенно меня, творческого человека, стал тяготить обязательный бюрократизм и рутина в работе, постоянные отчёты, проверки. В 2000 году я её закрыл и вернулся на вольные хлеба художника».

 

Восстановление

Возвращение в профессию было сложным. С одной стороны, душа давно истосковалась по творчеству, а руки по кистям и стеклу, ждала уютная мастерская, построенная вместе с отцом в большом семейном саду. А с другой стороны, жестокие реалии сегодняшнего дня – все, что ты сделал, необходимо было продать.

«Начиная с 2000 года, со стабилизацией политической и экономической обстановки, в творческой среде республики начинается оживление, появляются заказы, правда частные, но главное, что люди начали интересоваться искусством», - вспоминает Носирбек..

Он с головой окунается в привычную для себя творческую среду, правда на монументальные работы пока спроса не было. Но уже наметился подъём экономики, создавались новые органы власти и творческие организации, начала формироваться новая таджикская интеллигенция и местная буржуазия, которая должна была стать основным потребителем художественной продукции, а это требовало времени.

Художник возвращается к истокам своего творчества, к живописи. В это же время он начинает готовиться к первой своей юбилейной персональной выставке, которая прошла в Душанбе в 2003 году, в год его 50-летия.  

 

Таджикская радуга

2000 год стал для Носирбека Нарзибекова, уже маститого художника, своеобразным водоразделом, точкой отсчета развития искусства нового независимого Таджикистана. 

Молодая республика только вышла из горнила гражданской войны, в стране почти полностью разрушена инфраструктура культуры. Те учреждения, фонды, которые сохранились, имели устаревшую материальную базу, не располагали новыми технологиями. 

Невосполнимая утечка творческой элиты за рубеж и, как следствие, кадровый голод, замкнутость художественной жизни и рынка, снижение уровня образования, все это негативно сказывалось, на общем уровне культуры населения.

Он понимает - новой стране нужно новое искусство, совершенно другие подходы к его организации, необходимо уйти от плакатности и показухи, вернуться к традиционным национальным корням и истории своего народа. 

С группой единомышленников, в которую вошли Зухур Хабибуллаев, Фарух Ходжаев, Мизроб Холов, Карим Наджмиддинов, Фарух Негмат-Заде, Назар Ширинджанов, он создает творческое объединение «Хафтранг».

Они организовывают свои выставки за рамками официальных творческих структур в различных городах и районах республики, максимально приближая свое искусство к народу. 

  

Княжна Тамара

Со своей нынешней супругой Тамарой, Носирбек знакомится в тяжёлые послевоенные годы. Тамара в то время - молодой ученый-инженер и начинающий бизнесмен. 

Её предки по мужской линии жили в Исфаре, были известными строителями, садоводами и купцами, а по женской линии восходили к старинным кабардинским княжеским родам…   

Он уже холостой мужчина с двумя мальчишками, и она вдова с двумя пацанами. Оба обремененные одинаковыми родительскими проблемами и заботами, плюс творческий кризис 1990-х сближает одинокие сердца. 

Незаметно для себя, пока не понимая почему, художник рисует её портреты, а все женские образы в его работах носят ее черты. Тамара становится его Музой…

Прошли годы, они вместе вырастили прекрасных мужчин, у которых уже свои семьи и дети. 

Каждое лето, во время школьных каникул, их дом в душанбинской махалле Кара-Боло, превращается в своеобразный международный пионерский лагерь «Артек», в который съезжаются внуки из России, Испании, Великобритании.

В этом лагере дедушка Носирбек - воспитатель, а бабушка Тамара - директор и старший вожатый.   

 

На седьмом десятке   

В этом году мастер отмечает свой очередной юбилей. Апогеем юбилейных мероприятий будет его персональная выставка, которая откроется 7 ноября в Национальном музее Таджикистана.

В ее преддверии, переступая рубеж 70-летия, мэтр монументальной живописи и витражного искусства полон творческих планов и новых идей.

«В последнее время меня заинтриговала графика, я попробовал сделать одну работу, затем вторую, третью; в итоге получилась целая серия из 10 работ, которую я назвал – "Черный квадрат", в которой на фоне квадрата обыгрывались различные сцены из нашей жизни. Мой друг и коллега, незабвенный Фарух Ходжаев, посмотрев мои работы заключил: "Это готовые композиции для живописи!". Я последние два года по его совету перевожу эти работы в живопись».

Кроме работы в мастерской Носирбек Нарзибеков много времени посвящает педагогической работе: он преподаёт композицию, рисунок и живопись в Таджикском государственном институте изобразительного искусства и дизайна, а также в Республиканском художественном колледже им. М. Олимова.

Передавая свои знания и творческую эстафету молодому поколению художников, мастер надеется, что они наполнят духовную среду Таджикистана своим творчеством, продолжат и преумножат традиции таджикского изобразительного искусства.

Этой осенью читайте нас  в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК