В интервью «Азии-Плюс» один из действующих влиятельных политиков Кыргызстана Феликс КУЛОВ вспомнил о гражданской войне в Таджикистане, рассказал о нынешней политической ситуации в стране, об экспорте кыргызской революции и о деле Равшана Сабирова.

«Рахмон изменился»

- В миротворческом процессе в Таджикистане в годы гражданской войны Вы играли большую роль. В своих мемуарах «На перевале» (2008г.) Вы пишете: «Гражданская война в Таджикистане вывела на первый план ярких, самобытных личностей. Я однажды не выдержал и сказал: «Смотрю на вас, каждый – звезда первой величины. На небосклоне таджикского народа взошли такие яркие звезды, а вы сейчас сами делаете так, что погаснете не только вы – звезда всего народа может закатиться» .

Как Вы считаете, в итоге, в результате гражданской войны те яркие звезды погасли?

- Думаю, на каждом этапе ситуация сама выдвигает этих людей. Когда ситуация экстремальная - гражданская война – выдвигаются на самом деле яркие и сильные личности. Может, они играют отрицательную роль, может – положительную, но это люди, которые имеют собственную харизму. Люди, которые знают, чего они добиваются, и за собой ведут других. Правильно ведут, неправильно – это второй вопрос, в этом история разберется: куда они их повели, с какой целью.

Все, с кем я тогда встречался, произвели на меня неизгладимое впечатление. Раньше они не были столь заметны, хотя играли определенные роли, но когда возник вопрос, причем очень остро, о судьбе народа, о его будущем, они стали вести себя совсем по-другому. Они уже перешли какую-то грань боязни, они уже думали о своем народе.

Тот же Сангак Сафаров. Говорили, он раньше был обычным уголовником. А на той волне у человека проявились какие-то незаурядные способности. Я не говорю, хорошие или плохие способности, но появилась яркая личность – это без сомнения.

Большое впечатление произвел на меня Саид Абдулло Нури. Это был выдержанный, благородный человек. К сожалению, он умер. Ходжи Акбар Тураджонзода… не знаю, жизнь его как-то изменила, но на то время, когда мы встречались, разговаривали, это был тоже человек - безусловно, патриот своей страны.

Эмомали Шарипович тогда был председателем колхоза. Тогда проходила парламентская ассамблея, и он приехал к нам. Я в то время был вице-президентом. Мы встретились, и он с большой болью говорил о том, что происходит. Он – председатель колхоза – попросил встречи с президентом. Он не просил что-то за себя, этот человек переживал за народ.

Все люди тогда, на разных уровнях, вот так переживали. Эти встречи, встречи на таджикской земле, оставили неизгладимые впечатления у меня. Я увидел мощный интеллектуальный потенциал таджикского народа. Это меня восхитило.

Другое дело – неприятно было, что они враждуют…

- Вы говорите, что встречались с Эмомали Шариповичем, когда он был председателем колхоза. За прошедшие 20 лет, по Вашему мнению, он как-то изменился?

- Я с ним встречался, когда был вице-президентом. Потом были встречи в кругу с президентами. Те короткие встречи, которые были, когда я занимал пост премьер-министра. И, конечно, это другой уровень человека, безусловно. Сказать, что он не изменился, нельзя. Человек меняется, тем более на такой должности. И он должен соответствовать своему уровню. И это не может быть тот уровень, допустим, председателя колхоза, это естественный рост. У него теперь другие задачи, более сложные, масштабные. Приходится принимать непопулярные, видимо, решения, как любому руководителю. За 20 лет не все, видимо, удачно складывается. Его биография тоже. Но, тем не менее, я вижу, что поскольку он продолжает управлять страной, значит, народ его поддерживает.

- Возвращаясь к вашим мемуарам. Вы говорили, что в 1992 году при решении вопроса о выборах президента после Рахмона Набиева Вы предложили следующий «вариант выхода из политического кризиса: созвать сессию Верховного Совета Таджикистана, изменить конституцию, упразднить должность президента и избрать президиум ВС, в который войдут представители всех воюющих областей Таджикистана» .

Потом это было реализовано, и это считается одним из ключевых политических моментов того периода.

- Как эта идея зародилась? Я сам по образованию юрист и исходил из реальной ситуации. По конституции Таджикистана, когда президента не было, его обязанности исполнял председатель Верховного Совета, тогда Акбаршо Искандаров. Но это в течение 2-3 месяцев, больше этого – нарушение конституции. Таким образом, встал вопрос о проведении выборов президента. Но проводить выборы в тех условиях было нереально. Что делать? Есть очень простой способ, как было раньше – президиум ВС: все спорящие, противоборствующие стороны собираются, входят в президиум и выбирают президента. И мы поехали искать депутатов, уговаривать их пойти на такую структуру.

Мы объездили всех депутатов того созыва. Переговорили со сторонниками оппозиции и с теми, кто стоял на правительственных позициях. Все согласились. Понимали, что ситуация безвыходная, тупиковая и надо выходить из нее конституционным путем. По-другому – делать временное образование, создать временное правительство, ломать конституцию – это ни к чему хорошему бы не привело и не было бы легитимным.

Все депутаты это приняли. Идея прошла нормально. И когда ситуация успокоилась, можно было проводить уже и выборы президента, что и было сделано.

- В своих мемуарах также Вы говорите: «Как-то мы были в очередной поездке по Таджикистану. Президент Узбекистана Ислам Каримов позвонил Аскару Акаеву и попросил, чтобы я на обратном пути прилетел в Ташкент и проинформировал его», «он хотел знать подробности»…

- Из-за ситуации в Таджикистане все переживали – и президент Назарбаев, и президент Ельцин. Естественно, президент Узбекистана и другие хотели узнать информацию у первоисточника, из первого круга, и поэтому он попросил, чтобы я ему подробно рассказал обо всем - как мы хотим наладить мир, планы по Верховному Совету. Он тоже эту идею одобрил. Без одобрения, без того чтобы все пришли к единому мнению - было бы трудно.

Моя роль была ролью исполнителя. А окончательное решение принималось на таких уровнях. Между прочим, я хочу сказать, что Ислам Каримов искренне переживал. Я видел по нему. Он интересовался безопасностью вообще в Центрально-Азиатском регионе. Это было не просто так, праздное любопытство.

«Наши экономики не могут обеспечивать народ»

- Вернемся к современности. Какое впечатление у Вас создает нынешняя ситуация, политическое положение Таджикистана?

- На мой взгляд, в Таджикистане происходят непростые процессы. Все страны стремятся к прогрессу. Но то, что происходит в мире, не может не коснуться каждого из нас. Это и «арабская весна», и наша революция.

В Таджикистане также есть определенные движения, я знаю. И ПИВТ, которая, как недавно стало известно, не поддержит кандидатуру Рахмона. Это значит: идут нормальные демократические процессы. Мы видим и критику в адрес Рахмона, и в то же время слышим, что большинство народа его поддерживает. Это закономерный процесс. Ни в одной стране нет людей, которые были бы довольны властью. Власть всегда подвергается критике. Но, тем не менее, есть определенные положительные моменты, которые я хотел бы отметить.

Например, недавно один наш корреспондент побывал на каком-то политическом мероприятии в Таджикистане. Я прочитал его впечатления на одном из наших крупнейших сайтов.

Он расписал, что, когда была встреча, они находились в резиденции, где не было забора, и совершенно посторонние люди подошли к Рахмону. И он стал с ними общаться, очень просто. Люди очень доброжелательные, радостные. Это дает такое положительное эмоциональное впечатление.

И в то же время мы отлично понимаем, что очень много таджиков, так же как и кыргызов, находятся за пределами страны. И это не от хорошей жизни. Это значит, что и у вас, и у нас не все в порядке, что пока экономика не может позволить обеспечивать свой народ. Поэтому говорить о том, что все хорошо, было бы необъективно.

Экспорт революции

- Какой опыт мог бы перенять Таджикистан у современного Кыргызстана?

- Честно скажу, очень трудно говорить, что можно взять. Один товарищ сказал мне как-то, что, мол, вы, кроме революции, ничего экспортировать не можете… Но я бы не хотел, чтобы у нас экспортировали именно революционные настроения. Все должно идти эволюционным путем. Революция – это уже крайняя и нежелательная мера. Она может отбросить страну назад. Это как волна, она поднимает не только хорошее, она поднимает и пену. И эта пена на какое-то время может не дать нормальной воде очиститься. Нужно будет время...

Революция - это не всегда хорошо. Мне кажется, Таджикистану надо стараться любой ценой идти эволюционным путем. Какими бы ни были противоречия.

Вы потеряли около 150 тысяч человек. И не дай Бог повторения таких событий.

- В Таджикистане 6 ноября состоятся президентские выборы. Что Вы ожидаете от них?

- В таких случаях есть дежурное выражение, и я другого не могу сказать. Это - выбор таджикского народа. Каким он будет, надо его принимать. Самое главное, чтобы эти выборы не привели к расколу в обществе.

Выборы должны объединять нацию вокруг идеи, чтобы страна стала жить лучше. И самое главное, нужно уметь принимать поражение: неважно, это правящая будет элита или оппозиция. Нельзя переходить грань. Если мы в этом русле будем двигаться, и у вас и у нас все будет нормально.

- И последний вопрос, который интересует наших читателей, – это дело Равшана Сабирова (лидер таджикской общины, экс-депутат Жогорку Кенеша, экс-министр социального развития Кыргызстана, в мае этого года был приговорен к пяти годам лишения свободы за получение взятки. Наблюдатели назвали это дело «заказом действующей власти», - прим. ред.)

Как Вы относитесь к этому делу?

- Я его не знаю, у меня с ним не было никаких контактов. Но приходили его родственники, я, со своей стороны, и депутаты говорили, что все должно быть объективно. Но в любом таком деле есть всякие юридические нюансы. И вот ряд этих нюансов в этом деле заставляют сомневаться. Они не говорят о невиновности, так как это суд решает, но меня как человека заставляют сомневаться в том, насколько Равшан Сабиров виноват. Может, его вина была в том, что он передоверился или не до конца проконтролировал.

Подчеркиваю, есть какие-то моменты, которые заставляют сомневаться в его виновности. И если эти сомнения удастся защите использовать, думаю, его положение могло бы улучшиться.

ДОСЬЕ АП:

Феликс Кулов, 64 года. Кыргызский государственный и политический деятель, председатель партии «Ар-Намыс» («Достоинство»). Занимал должность министра внутренних дел Киргизской ССР, затем в 1987–1992 гг. - министра национальной безопасности Киргизии.

С февраля 1992 года - вице-президент Кыргызстана. Был определен со стороны Кыргызстана для содействия урегулированию ситуации в Таджикистане в период гражданской войны.

В период 1993–1999 гг. занимал пост губернатора Чуйской области, министра нацбезопасности, мэра Бишкека. В апреле 1999 года подал в отставку и организовал политическую партию «Ар-Намыс» («Достоинство»).

12 февраля 2000 года заявил о намерении баллотироваться в президенты. Его кандидатура могла составить серьёзную альтернативу Аскару Акаеву. Но он отказался сдавать экзамен на знание кыргызского языка, что необходимо для участия в выборах.

В 2001 году был приговорен к семи годам тюремного заключения за «злоупотребление служебным положением» в бытность министром нацбезопасности. Был освобождён на волне народных выступлений 24 марта 2005 года и сразу стал одним из самых заметных лидеров оппозиции. Его назначили координатором всех силовых ведомств страны.

Феликс Кулов и Курманбек Бакиев были основными претендентами на победу на президентских выборах 2005 года. Однако в мае, на следующий день после начала волнений в Ферганской долине Узбекистана, Кулов взял самоотвод, объявив, что намерен объединиться с Бакиевым. Он посчитал, что не стоит ставить страну под угрозу раскола на Север и Юг. Как заявил сам Бакиев, он и Кулов подписали «политический документ» о разделении власти: если его выберут президентом, Кулов станет премьером с широкими полномочиями и свободой. А Бакиев брал на себя контроль над силовым блоком, безопасностью и внешней политикой.

В 2005–2007 гг. - премьер-министр.