Давний посол Тегерана в Душанбе Али Асгари Шердуст, до своего поступления на дипломатическую службу писавший стихи и занимавшийся наукой, известен в столице Таджикистана своим увлечением вопросами ирано-таджикских культурных и языковых связей. А еще он эмиссар Ирана в государстве, являющемся одним из немногих друзей Исламской Республики.

Иран издавна воспринимает Таджикистан как свой плацдарм в преимущественно тюркоязычном центральноазиатском регионе. Обнищавший же Таджикистан, со своей стороны, отчаянно нуждается в иранских инвестициях, в том числе в сфере широкомасштабных инфраструктурных проектов. Торговый оборот между двумя странами, значительная часть которого, по словам посла, осталась неучтенной, превысил в прошлом году 500 млн. долларов.

Президент Ирана Мухмуд Ахмадинеджад регулярно наезжает в Таджикистан: последний раз он приезжал в конце марта сего года для участия в празднованиях по случаю персидского Нового года и в региональной конференции по экономическому развитию Афганистана. Помимо всего прочего, руководители двух государств обсудили планы строительства железнодорожного полотна и трубопровода из Ирана по территории Афганистана в Таджикистан (в чем последний отчаянно нуждается, учитывая фактическую блокаду, устроенную ему Республикой Узбекистан). Президент РТ Эмомали Рахмон отстаивает мирный характер ядерной программы Ирана и, несмотря на американские санкции, желает приобретать иранские нефть и газ.

Вскоре после визита президента Ахмадинеджада Али Асгари Шердуст, вот уже пять лет занимающий пост посла в Душанбе, поделился с корреспондентом EurasiaNet.org своими соображениями о политике, торговле и соперничестве в регионе, предостерег США не предпринимать в Центральной Азии никаких односторонних действий и порассуждал о будущем ислама в светском государстве Таджикистан.

Данное интервью было переведено с персидского языка и немного сокращено:

Вопрос: Таджикистан хочет, чтобы Иран помог ему с поставками нефти и газа. Обсуждался ли этот вопрос в ходе недавнего визита в страну президента Ахмадинеджада?

Ответ: Таджикистан находится далеко от Ирана, между ними не имеется трубопровода, так что нефть и газ нужно возить на грузовиках, что удорожает поставки. Однако в ходе последнего визита президенты Ирана, Таджикистана и Афганистана подписали меморандум, в котором дали добро на строительство дороги из Ирана в Афганистан и Таджикистан и из Таджикистана в Китай. Если эта магистраль будет построена, то мы получим возможность продолжить трубопровод для транспортировки из Ирана нефти и газа, а из Таджикистана в Иран, Афганистан и некоторые страны Персидского залива – воды. Мы также обсуждали вопрос строительства НПЗ, в котором нуждается Таджикистан, а Иран располагает технологической базой.

Вопрос: Таким образом, вы обсуждали возможность пустить транспортировку в обход Узбекистана. Как мы знаем, ряд постсоветских центральноазиатских республик не слишком ладят между собой: границы частенько закрываются, а энергоресурсы используются в качестве политического рычага давления. Какое влияние нынешние пограничные конфликты Узбекистана с Таджикистаном оказывают на иранские инвестиции в республику?

Ответ: Мы полагаем, что проблемы между Таджикистаном и Узбекистаном являются их внутренним делом, так что мы стараемся в это не вмешиваться. Однако бывают случаи, когда, как нам кажется, предпринимаемые Узбекистаном попытки вмешательства в дела Таджикистана определенным образом затрагивают и Иран. В таких случаях мы решаем, как отреагировать на эти события, исходя из наших стратегических и национальных интересов.

Так, например, Узбекистан решительно выступает против предлагаемого нами строительства ГЭС "Айни" [мощностью 150 мегаватт на реке Зеравшан в Таджикистане]. Мы изучили проблемы региона и позитивное воздействие, которое данное строительство может оказать на Таджикистан […]. Результаты проделанных нами исследований дают основание полагать, что ГЭС не окажет негативного влияния на Узбекистан. Мы приняли наше решение в независимом порядке и подписали соглашение, в котором говорится, что по завершению строительства ГЭС "Сангтуда-2" [мощностью 220 мегаватт и стоимостью в 220 млн. долларов] мы приступим к сооружению объекта "Айни".

Другой пример: пограничники Узбекистана время от времени останавливают иранский грузовой транспорт, [направляющийся в Таджикистан]. Мы пытаемся решить эти проблемы, однако, когда это нам не удается, мы предпринимаем действия для защиты наших стратегических и национальных интересов, которые Узбекистану порой могут и не понравиться.

Вопрос: Соединенные Штаты выступили с инициативой создания так называемого "Нового Шелкового пути", направленную на расширение торговли и укрепления экономики стран Центральной Азии и Афганистана. Однако Вашингтон не привлек Иран к публичным обсуждениям данного проекта. Какова была ваша реакция?

Ответ: Любой план или инициатива для Центральной Азии является непрактичной без участия Ирана. Если США хотят игнорировать Иран, эти планы останутся только на бумаге и никогда не будут реализованы. […] Иран является одним из крупнейших и важнейших государств на историческом Шелковом пути. Невозможно игнорировать или обойти стороной Иран. Вся история свидетельствует об этом.

Полагаете, возможно разработать план для Афганистана или Таджикистана, проигнорировав Иран? Это немыслимо. У Ирана и Афганистана общая, весьма протяженная граница, на территории Ирана вот уже более двух десятков лет проживают три миллиона афганцев. То же с Таджикистаном […], только наши земли разделены, а в остальном характеристики точно такие же.

Вопрос: Как новые санкции Вашингтона, призванные заставить Иран обеспечить международной общественности возможность осуществлять контроль за реализацией вашей ядерной программы, сказываются на работающих здесь иранских предпринимателях и возможностях инвестиций со стороны иранского правительства? Затормозят ли означенные санкции приток инвестиций?

Ответ: Экономические санкции, ужесточаемые день ото дня Соединенными Штатами, не слишком влияют на наше взаимодействие с Таджикистаном. Конечно, я не хочу сказать, что они не оказывают совсем никакого влияния. Естественно, санкции в банковской сфере затрудняют перевод денежных средств.

Я приведу примеры. Анзобский туннель – важный объект, который связывает север и юг Таджикистана, строительство которого ведут иранские компании, нуждается в определенном финансировании для завершения работ, и эти деньги должны были частично быть предоставлены Ираном. Из-за упомянутых санкций деньги вовремя не поступили. […]. В силу этого туннель не был закончен к этой зиме, что несправедливо по отношению к жителям Таджикистана. Деньги были выделены, рабочие и инженеры готовы были приступить к работе. Вот проблемы, с которыми приходится сталкиваться из-за санкций. Однако будет ошибкой считать, что эти санкции заставят Иран сдаться. На протяжении истории иранский народ доказал, что чем сильнее на него оказывается нажим, тем упорнее и отчаяннее он пытается решить свои проблемы. […] Язык санкций в нынешнем столетии не есть язык цивилизованного общения.

[От редактора: Тегеран занимается строительством Анзобского туннеля, также известного как туннель "Истиклол", с 2003 года. Президенты Ахмадинеджад и Рахмон официально открыли его в 2006 году, хотя объект по-прежнему остается незавершенным].

Вопрос: В последние годы правительство Таджикистана предпринимает шаги по ограничению роли ислама в жизни общества. В прошлом году законодательный орган страны принял закон, запрещающий детям моложе 18 лет посещать молебны и ограничивший религиозное образование. Власти нередко берут под арест людей по подозрению в причастности к деятельности исламских экстремистов, часто не подкрепляя свои подозрения весомыми доказательствами. Я так понимаю, что большинство таджиков и иранцев исповедуют различные формы ислама. Но, будучи выходцем из Исламской Республики Иран, усматриваете ли Вы какие-то проблему или оскорбление в этих действиях, направленных на сокращение роли ислама в преимущественно исламском государстве?

Ответ: Не желая вмешиваться во внутриполитические дела Таджикистана, я хотел бы сказать, что вероисповедание и религия являются личным делом каждого человека и правительство не должно мешать людям исповедовать свою религию. В данном же конкретном случае принятие законов и введение ограничений не имеет особого воздействия, потому что люди все равно продолжают верить, а чинение им препятствий на этом пути не приносит сколько-нибудь заметных результатов. […] Религия – это личное дело каждого, и никакое правительство не может отобрать у меня мою религию. Я лично полагаю, что правительства не должны вмешиваться в данный аспект. Вот вам пример: посетив главную душанбинскую мечеть в воскресный день, там можно увидеть множество детей моложе 18 лет. За всеми не уследишь и всем не помешаешь ходить в мечети. […]

Если бы было возможно отлучить людей от их веры законодательными мерами или тюремным заключением, тогда в бывших советских республиках вы бы не нашли ни одного мусульманина. Компартия пыталась отменить все религии, всех богов и все людские верования. Однако видите сами: после распада СССР люди по прежнему исповедуют мусульманскую веру. Ограничениями, законодательными мерами и тому подобными вещами невозможно отвратить людей от веры.

Вопрос: Могут ли эти действия привести к обратным результатам?

Ответ: Поскольку власти не слишком жестко следят за исполнением данного закона, то пока проблем нет. Даже при наличии этого закона дети до 18 лет посещают мечети, молятся и не сталкиваются ни с какими проблемами. Однако любое правительство, которое чинит препятствия людям в исповедовании их веры, неизбежно само столкнется с проблемами.

От редактора: 

Дэвид Триллинг является центральноазиатским редактором EurasiaNet.