… Чаще всего их не замечают, или стараются не замечать… Русские бабушки, доживающие свой век в ставшей для них чужой стране. Кого-то бросили дети, уехавшие в поисках лучшей доли в Россию, и постепенно вытравившие из души память о них, кто-то из  них, отпахав здесь всю жизнь, так и не создали семью, не родили детей. Почти все они выживают на мизерную пенсию,  не растеряв при этом добро души и готовность помочь не только ближнему. Те  же из них, кто просит подаяние, просят молча,  стыдливо опустив глаза, чаще всего, даже не протягивая руку.

…Ее звали Катя,  отчества я так и не узнала, потому что она попросила называть ее именно так. Впервые я увидела ее три года тому назад на русском кладбище, где похоронена моя мама. Ее могила недалеко от входа, в проходе  среди старых захоронений. Многие из них давно заброшены, фотографии сбиты, оградки поломаны. По мере возможности  и времени я потихоньку убирала с них мусор, листья, остатки пиршества бомжей. В один из приходов, я  увидела пожилую женщину в старомодном кримпленовом платье, с аккуратным пучёчком  реденьких седых волос, держащимся на  коричневой круглой гребенке. «Прям, пришелец из начала семидесятых», - подумала я. Поздоровавшись , спросила, как дела, родственники или ей, похороненные здесь люди. Женщина вежливо поздоровалась, но разговор не поддержала. В другой раз, мы увиделись у могилы  подруги моей мамы, одинокой женщины, которую похоронили дети ее соседей-таджиков, выросшие у нее на глазах.   Подруга моей мамы, как оказалось, жила в соседнем доме, и они часто ходили в гости в друг другу. Сев на скамеечку, около могилы, Катя  вкратце рассказала мне свою очень грустную историю. Закончив педучилище, приехала в 1958 году  по распределению в Таджикистан из городка в средней полосы России. Всю жизнь проработала воспитательницей в детских садах. «Многие ребята после того, как  уходили из садика, навещали меня на праздники, потом вырастали и потихоньку забывали, из-за болезни Бог не дал счастья быть матерью, поэтому замуж я не выходила», - рассказала она. После событий 90 года и войны, все русскоязычные соседи разъехались. «Я осталась одна, совсем одна, даже поговорить было не с кем, во двор не выходила, скамейки все  сломали,  все палисадники вырубили на дрова для тануров, дети меня дразнили», продолжила Катя свой рассказ. Она и раньше ходила в церковь, но на праздники, теперь только храм стал для нее утешением, но подруг и собеседниц она там не нашла. И тогда, она решила пойти на кладбище: «там покой, тишина, никто плохого слова не скажет, не обидит». Катя стала ходить по кладбищу искать захоронения знакомых, заброшенные могилы. Заброшенные старалась убирать, в меру своих ослабевших сил, со знакомыми, разговаривала, как с живыми. Постепенно привыкла жить в этом некрополе, приходила рано утром, уходила уже с закатом. «Возьму хлебушка, сахара, яички, там поем, птичек покормлю, уберусь, поговорю со знакомыми, так день и проходит», - поведала она. Как-то  летом, задержавшись,  она увидела, как два здоровых мужика рубят раскидистый дуб на могиле ее знакомых мужа и жены, не удержавшись, попыталась их остановить. Мужики, сначала отмахнулись от назойливой бабки как от мухи, но она продолжала говорить и стыдить их. «Тогда один из них сильно толкнул меня и я ударилась об оградку, сильно ударилась. Еле встав на ноги , пошла к выходу, потихоньку  дошла, голова  кружилась, ноги подкашивались, хромала», продолжила Катя. Она рассказала, что добравшись до дома, сразу прилегла, а утром не смогла встать из –за распухшей ноги , которую сильно ушибла во время падения. Под глазами были синяки, голова болела.. «Я пять дней не могла выйти из дома, потихоньку вставала, ела сухари с чаем, молилась Богу, чтоб пощадил. Сколько еще могилок я не успела убрать».

Сколько раз я пыталась дать ей деньги, но она вежливо, но твердо отказывалась, брала только конфеты и печенье, и прихрамывая, уходила. Ее светло-голубые, выцветшие глаза выражали смирение и доброту, покорность своей горькой участи. Последний  раз я видела ее на Пасху, в нарядном  платье, из тех, старых времен, радостную, мы обменялись с ней крашенками, поздравили друг- друга, и все,  потом, она  пропала. Спросить о ней было не у кого. О судьбе Кати в начале июля  я случайно узнала от епископа  Питирима, который ее хорошо знал. По его словам, видимо, предчувствуя конец, она завещала церкви свою квартирку, чем обозлила своих соседей, имевших виды на ее жилье. В середине июня, Катя полностью отстояла воскресную службу, потом причастилась и ушла домой. А поздней ночью, в ворота храма настойчиво и громко постучали, три молодых парня-таджика привезли распухшее, полуобнаженное тело Кати, завернутое в грязную простыню. «Она – ваша, вы ее и хороните, сказали, развернулись и уехали», - рассказал епископ. Он добавил, что Катю,  как мученицу похоронили на территории храма, рядом с местами упокоения предыдущих настоятелей Свято-Никольского храма. Могилки, за которыми она ухаживала, пришли в запустение.. Прости нас, Катя…