Ровно 90 лет назад была провозглашена Таджикская ССР. Одновременно, в начале 1929 г., в Афганистане рухнул режим Амануллы Хана и к власти пришел таджик - Хабибулла Калакани, известный также как Бачаи Сакао (сын водоноса). Правление первого и последнего непуштунского короля Афганистана длилось 9 месяцев и завершилось одновременно с провозглашением ТССР.

Есть ли связь между этими событиями, постарается разобраться известный историк Камол Абдуллаев

Образование Таджикской ССР на первый взгляд, выглядит хоть и немыслимо с точки зрения нынешних реалий (сегодня такое действие было бы квалифицированно как нарушение территориальной целостности и неизбежно бы вызвало серьёзный вооруженный конфликт с вовлеченим третьих стран), но вполне объяснимо.

За этим решением стоял авторитет Советского руководства и лично И. В. Сталина, постановивших образовать новую персоязычную республику на подступах к Индии и тем самым заставить нервничать Англию, не прекращавшую свои интриги в Афганистане и Индии. Не зря ее столицу назвали Сталинабадом. Геополитические мотивы дополнялись внутриполитическими, а именно - стремлением покончить с «Туркестаном», ослабив тюркское единство региона, как возможную альтернативу советскому устройству.

Что касается фигуры Хабибуллы, то вплоть до недавнего времени, официальная афганская историография оценивала его как неграмотного бандита, свергнувшего короля-реформатора Амануллу. Однако, в последнее пятилетие в связи с нарастанием значения этнического фактора в афганской политике, лидеры таджикского севера, в том числе действующий премьер-министр, кандидат в президенты Афганистана Абдулло Абдулло заявили о своем стремлении провести реабилитацию Хабибуллы и начать с его перезахоронения в центре Кабула.

В сентябре 2016 г. им удалось перенести прах своего героя и даже ради этого пойти на столкновение со своими противниками, в ходе которого один человек был убит и 4 ранено. (см. https://www.rferl.org/a/afghanistan-dispute-legacy-bandit-king-kalakani-ethnic-divide/27934257.html  ). Более того, таджики намереваются не останавливаться на этом и поставить Калакани в один ряд с Ахмадшахом Масудом и другими героями Афганистана.

 

Хабибулла Калакани - басмач?

В 1978 г. книгу под названием «Айер-е аз Хуросон. Амир Хабибулло - ходими дини Расулолло» (“Удалец из Хорасана: Эмир Хабибулла - служитель религии Пророка”) написал Халилулло Халили - ученый, дипломат и поэт, признанный в персоязычных странах последним классиком.

Халили (1907-1987) посещал Таджикистан, где встречался с академиком Бободжаном Гафуровым, учеными и литераторами нашей страны. Он был северянином, односельчанином Хабибуллы, хотя по этническому происхождению являлся пуштуном персоязычного племени сафи. Он всячески избегал упоминаний о своей этничности и этичности своих героев.

В своей книге Халили утверждает, что Хабибулла беседовал с беглым эмиром Бухары Алим Ханом в Кабуле в 1921 г., когда работал в его саду, а затем присоединился к отряду добровольцев Панджшера, воевавших в армии турецкого генерала Энвер Паши против Красной Армии.

Возможно, утверждение Халили о персональном участии Хабибуллы в мусульманском освободительном движении в Восточной Бухаре является вымыслом. Однако, это предположение выглядит правдоподобным, и вполне вписывается в контекст общей исторической обстановки, сложившейся в регионе в 1920-х гг.

Данные архивов подтверждают, что в самом деле, в первой половине 1922 г. в помощь басмачам Бойсуна, Гиссара и Куляба были посланы два отряда добровольцев во главе с мавлави (здесь: ученый, религиозный авторитет) Абулхаем, численностью около 400 бойцов. Тогда Восточная Бухара представляла собой, по словам командования Красной Армии «гнездо панисламизма, националистического басмачества и яблоко раздора для нарастающего афганского империализма». На левом берегу Аму-Дарьи были размещены значительные силы афганской армии. Там же, по сведениям советской разведки, были замечены скопления эмигрантов-басмачей, нашедших приют за рекой. Энвер находился в переписке с афганским лидерами, в том числе с министром обороны Надир Ханом, который встречался с Усманом Ходжаевым – экс-президентом Бухарской республики, бежавшим в апреле 1922-го в Афганистан вместе с турецкими офицерами  после неудавшегося мятежа в декабре 1921 г. в Душанбе.

Ходжаев убеждал афганцев помочь Энверу и повстанцам Бухары. Находясь в Гиссаре, Душанбе и Кулябе Энвер не прекращал переписки и со своими соратниками из «Лиги Исламского Единства» в Европе. Переписка шла через афганское посольство в Берлине. По всей видимости, турки переводили деньги из Берлина по дипломатическим каналам германского МИДа в Кабул. Далее, агенты Энвера при посредстве Надира закупали в Афганистане оружие, боеприпасы, обмундирование, которые было нетрудно добыть в зоне племен на индийской границе, и перевозили их вместе с почтой в Восточную Бухару.

Победы Красной Армии, одержанные весной 1922 г., отказ Англии помочь Энверу, а также угроза приостановки Советским правительством оказания материальной и военной помощи и других обещаний, заставили Амануллу прекратить помогать бухарцам. В июле 1922 г. афганцы отвели войска от границы и приказали всем своим подданным вернуться на родину. Надир Хан за его сотрудничество с Энвером был смещен с поста военного министра и назначен послом в Париж. Мавлави Абулхай, который был удостоен Энвером звания “шайх ул-ислом” был арестован и заключен на некоторое время в ханабадскую тюрьму (заметим, что несмотря на неудачу 1922 г., Абулхай не терял связь с басмачами Таджикистана. Весной 1927 г. он был замечен в Каратегине, где вел антисоветскую пропаганду).

По возвращении в Афганистан, Хабибулла, солдат афганской армии, совершает дисциплинарный проступок и попадает в тюрьму в родном Калакане, но бежит, то есть дезертирует. Оказавшись на воле, он собирает небольшой отряд. В Кухдомане (ныне провинция Парван) он промышлял грабежами и взиманием «доли» с проходящих караванов и укреплением своего авторитета среди населения. Хабибулла был набожным человеком. Он являлся мюридом Шамс-ул-Хака Муджаддеди Кухистани – пира Гулбахара. Муджаддеди были и влиятельнейшим накшбандийским кланом, который приводил к власти и смещал эмиров Афганистана.

 

Приход к власти «сына водоноса»

Воинские навыки, смелость, набожность Хабибуллы привлекают оппозиционеров и мулл, недовольных светскими реформами Амануллы. Нарастающее социальное недовольство вкупе с активизацией оппозиционного духовенства, которому удалось выразить глубинный народный протест в религиозных символах, понятных афганскому крестьянству, привели к падению режима Амануллы.

Взойдя на престол 18 января 1929 г. Хабибулла заявил о себе не как этнический или племенный лидер, а как идеальный мусульманский правитель. Он отменил все указы Амануллы как противоречащие шариату и заявлял что его задача - распространить свою власть и влияние не только на афганцев, но и на всю умму, в частности на Индию и Советскую Среднюю Азию.

В прессе того времени и листовках, сторонники Бачаи Сакао (сакоисты) пытались узаконить восшествие Хабибуллы как исламского эмира в противовес Аманулле, основа правления которого представлялись сакоистами в виде племенной пуштунской солидарности. В основе такого решения был положен извечный исламский идеал – создание государства, скрепленного общей верой, а не кровным родством. Это был сильный удар по сложившейся к тому времени трайбалистской политической системе.

На деле, Хабибулла начал продвигать на руководящие посты своих земляков-таджиков Кухдомана. Вместе с тем, он в отличие от талибов 1990-х гг., был достаточно гибким политиком. Стремясь достичь соглашения с пуштунами и в тоже время изолировать и ослабить своего главного противника – Амануллу (которого поддержали кандагарцы), Хабибулла искал контактов с семьей Мусохибан, во главе со старшим из братьев – Надир Ханом. Он намеревался встретить Надира с почестями и сделать его премьером своего правительства. Одновременно в Индии Хабибуллой были предприняты меры для того, чтобы позвать другого влиятельного оппонента Амануллы - Хазрата Шер Аку. Проповедники-накшбандийцы Муджаддеди, ведущие свой род от Пророка и влиятельнейший пуштунский клан Мусохибан  были именно теми фигурами, которые могли быть признаны как борющимися сторонами, так и всем афганским народом.

Дух религии и сила племен - это то, что представлял собой Афганистан. Это понимали все афганские игроки. Однако, любая война требует огромных затрат. Денег не было ни у ахундов, ни у маликов (вождей племен). Поэтому, решающую роль в будущем Афганистана опять сыграли те, кто платил, а именно - англичане. Они отказали в помощи Аманулле, за которым маячила Москва, осторожно выстраивали свои отношения с Хабибуллой и одновременно дали возможность Надиру следовать из Индии в Афганистан, по дороге набирая своих сторонников. Так, сохраняя внеший нейтралитет, Лондон взял под свой контроль ход событий в Афганистане.

Несмотря на то, что новому эмиру удавалось наносить военные поражения своим врагам, их число не уменьшалось. Племена мобилизовали новые и новые отряды из числа момандов, африди и других племен востока Афганистана и сопредельной Британской Индии. Расположенный вдоль линии Дюранда «Пуштунистан» явился неиссякаемым источником пуштунской мощи и упрямства, преодолеть которые не удавалось никому.

 

Позиция СССР

Одной из важных внешних причин непопулярности Амануллы была его связь с СССР. Советский Союз сделал ставку не на Бачаи Сакао, и не на Надир Хана, который в начале года в Париже тщетно обращался в советское представительство за разрешением проехать на родину через СССР. Москва поставила на Амануллу, у которого были давние доброжелательные отношения с Россией. Сын водоноса в глазах большевиков хоть и выглядел «пролетарием», но был нежелателен как ставленник мулл и приятель их врага – бывшего эмира Бухары Алим Хана и подчиненных ему эмигрантов-басмачей. Кроме того Советы были уверены, что за «водоносом» как и за Надиром стоит Англия. Более заклятого врага СССР было не придумать.

В начале апреля 1929 года Хабибулла вызвал Алим Хана и сообщил ему следующее: посол Афганистана в СССР Гулям Набихан Чархи (брат Гулям Сиддика – приближенного Амануллы и его министра иностранных дел) во главе отряда перешел советско-афганскую границу и выступил против сакоистов. В то время мало кто знал, что это была экспедиция Среднеазитского Военного Округа (САВО) во главе с бывшим советским военным атташе в Кабуле Виталием Примаковым. Все красноармейцы были одеты в афганскую форму, а командиры получили мусульманские имена. Решение об организации этой операции было принято за несколько недель до этого, на ночном совещании у Сталина, принимавшего у себя Гулям Сиддика и Примакова. Перед вступлением пехоты, 15 апреля советские самолеты, вторгшись в пространство Афганистана, подвергли бомбардировке ничего не подозревавших пограничников. 22 апреля советский отряд напал на город Мазари Шариф и занял его, перебив 5 тысяч афганцев. Хабибулла догадался, что за братьями Чархи стояла Красная Армия, которая и напала на его страну. Разъярённый, он потребовал объяснения у советского посла, который все отрицал. Его и в самом деле не поставили в известность о предстоящей операции.

Советская вылазка вызвала рост патриотических настроений в стане Хабибуллы и Надира. Они были близки к тому чтобы, забыв о разногласиях, совместно выступить против СССР. Видные лидеры севера выпустили фетву с объявлением джихада против экспедиции Чархи. В числе тех, кто составил текст этой фетвы, был Халилулло Халили, который состоял в окружении Хабибуллы все 9 месяцев его правления. Стремясь закрепить свой моральный успех, вызванный разоблачением экспедиции Чархи-Примакова, Хабибулла направил своего посла к Надир Хану с предложением вернуться в Кабул и заняться государственными делами, а самому отправиться на север, чтобы отразить нападение русских. Из-за опасения нежелательного для амануллистов поворота от войны гражданской к войне освободительной, Гулям Набихан отдал приказ к отступлению. Да и самому Аманулле, подобная «медвежья» услуга была ни к чему. 23 мая, в разгар боев его сторонников в Мазари Шарифе, он прекращает борьбу и отбывает в Индию, а затем в Италию, навсегда. Советский отряд, не поддержанный населением, скоро понял, что может оказаться в ловушке. 28 мая командование САВО в лице его командующего Павла Дыбенко, который в это время находился в Душанбе, отдало приказ об отступлении.

Планам превратить гражданскую войну в отечественную и, может, спровоцировать англо-советскую войну, не суждено было осуществиться в немалой степени из-за позиции Англии. Англичане не знали, следует ли делать официальное протестное заявление по поводу советского вмешательства? Сделать такое заявление означало показать всему миру, что Англия поддерживает Хабибуллу. Англия старалась сохранять видимость нейтралитета и избегать прямой конфронтации с СССР. Вступать в открытый вооруженый конфликт с СССР из-за сына водоноса Англия не собиралась.

 

Что двигало Сталиным, организовавшим «поход на Кабул»?

В самом деле, в советской политике в отношении Афганистана и вообще в большевисткой дипломатии главенствовали две тенденции: реалистическая и революционная. Наркомат Иностранных дел старался вести политику гибко, реалистично, внешне соблюдая международное право. В то же время, в международной практике советского государства всегда находилось место для коминтерновской идеологии. Некоторые советские руководители, в первую очередь сотрудники Главного Политического Управления (ГПУ), они же чекисты, полагали, что находятся на пороге столь желанной мировой революции. И наконец, за военными операциями на чужой территории стояли собственно красные командиры, которым не терпелось испытать новое оружие и обстрелять военные кадры, которые могут понадобится в настоящей и большой войне.

В частности, в то время особенно важно было освоить бомбометание с аэропланов, что и было опробовано на афганцах в 1929 г., потом, в феврале 1934 г. - на китайцах в Синьцзяне, а ещё до этого - в сентябре 1920 г. в Бухаре. Советское руководство, конечно же, не думало о восстановлении монархии любой ценой. Как один из вариантов возможного развития событий, оно полагало, что отряд Примакова-Набихана обрастет на афганской территории народными повстанцами и приведет к образованию марионеточной республики с дальнейшим присоединением ее к СССР.

В этом свете совершенно неслучайно выглядит образование Таджикской ССР именно в 1929 г., когда бедняк-таджик стал эмиром в ближайшем зарубежье вновь образованной союзной республики. Не зря появление новой союзной республики на подступах к Индии, да еще в разгар гражданской войны в Афганистане рассматривалось англичанами как вызов. Оно содержало явный намек на угнетение таджиков в Афганистане и расценивалось как лозунг: «делай как я». Если советизация Афганистана не будет выполнена, думали советские стратеги, то в актив можно будет записать полученный бесценный военный опыт, который обеспечивал Красной Армии статус самой сильной в мире. Так, кавалерией отряда Примакова командовал И. В Петров, впоследствии генерал армии и Герой Советского Союза. Более 300 участников того похода были негласно награждены орденом Красного Знамени.

 

Вылазки на таджикскую территорию

Для бывшего эмира Бухары, кабульского сидельца Алим Хана, восшествие Хабибуллы означало триумф «истинной веры» и возобновление борьбы за освобождение Бухары и Туркестана от большевизма. В том же, 1929  г., в Париже вышли его воспоминания “Голос угнетенной Бухары” на французском и фарси языках. Их выход следует воспринимать именно в контексте активизации антисоветских сил, произошедшей под влиянием гражданской войны в Афганистане.

Обстановка в Афганистане вызвала понятное беспокойство советского руководства. В Душанбе в 20-х числах апреля проходил Второй съезд Советов Таджикской АССР, в котором принимал участие командующий САВО, первый нарком по морским делам, Павел Дыбенко. Ему принадлежит заслуга не только в организации экспедиции Примакова-Чархи, но и в отражении опасной вылазки с афганской территории.

Дело в том, что практически одновременно с экспедицией Примакова, которая началась 15 апреля, один из басмаческих главарей, нашедших приют в Афганистане - Фузайл Махсум проник в Советский Дарваз. Заняв 13 апреля Калаи-Хумб, Фузайл в первую очередь подверг разграблению кооператив и имущество советских учреждений. Он заявил, что намерен свергнуть Советскую власть и стать беком Каратегина. Для этого он собирался с помощью своих земляков занять Гарм. Фузайл распространял слухи о том, что вскоре из Афганистана вслед за ним прибудут новые отряды. 

Ему удалось собрать отряд из 60 бойцов, вооруженных винтовками. Кроме того, муллы набрали примерно 250 горцев, вооруженных палками. Затем фузайловцы совершили кровавый рейд вглубь Таджикистана. В Тавиль-Даре, Калаи-Лабиобе, Джиргитале, Хоите, Нимиче и других населенных пунктах от их рук погибло 29 активистов и сторонников Советской власти, включая трех девушек-таджичек и учителя Каримджона Хусейнзаде. Отряд добровольцев из 18 человек во главе с заведующим агентством Госбанка в Гарме, бывшим белым офицером Ф. Ф. Гутовским, геройски сдерживал наступление басмаческого отряда. Отряд погиб в бою у кишлака Нимич 21 апреля. Второй отряд под командованием Ф. А. Мокрицкого из 9 человек встретил басмачей у Гарма 22 апреля. Оба отряда (Гутовского и Мокрицкого) были интернациональными. Они состояли из учителей и советских служащих – русских, персов, татаров, таджиков, грузин.

По команде Дыбенко, 23 апреля в Гарм из Душанбе на пяти Юнкерсах был переправлен красный отряд во главе с комбригом Т. Т. Шапкиным и комиссаром А. Т. Фединым. Это была первая в истории Красной Армии воздушно-десантная операция. За день самолеты совершили 17 рейсов, покрывая пространство между Душанбе и Гармом за 55 минут вместо 4-х дней езды верхом на лошадях.

В результате смелой атаки красного десанта, в течение часа отряд басмачей Фузайла был обращен в бегство.  Разбитый в Гарме Ф. Максум отступил в свой родной Калаи-Лабиоб, затем в Тавиль-Дару. Третьего мая в районе Калаи-Хумба он вернулся обратно в Афганский Бадахшан. Оттуда он ушел в Мазари Шариф к Саиду Хусайну, военному министру правительства Хабибуллы. Немногим позже Фузайл Максум вернулся с Саид Хусайном в Кабул. (Фузайл продолжал свои интриги в Афганистане, пока на турецкие деньги, под именем Шайха Абдурахима, не отправился «бороться против китайцев» в Кашгар, но по наводке советской разведки был схвачен китайскими пограничниками в июне 1936 г. и вскоре казнен).

Одновременно с Фузайлом, 14 апреля, другой курбаши – ферганский узбек Куршермат вторгся в советский Вандж. Ему повезло еще меньше, чем Фузайлу. Покружив пару дней по горам и не получив поддержки таджиков-горцев, Куршермат удалился обратно в Афганистан.

Кто стоял за этими вылазками? Были ли какие-либо договоренности между Хабибуллой, Фузайлом и Куршерматом? Вряд ли. Правительство Хабибуллы Второго стремилось добиться международного признания, в частности, нормализации отношений с СССР и потому никак не было заинтересовано в поддержке враждебных вылазок на советскую территорию.

Вероятнее всего, Фузайл и Куршермат просто воспользовались слабостью центрального правительства, которое потеряло контроль за эмигрантами. В советской печати того времени (апрель-май 1929 г.) встречается немало упоминаний о басмаческих рейдах на советскую территорию. Имеющиеся источники подтверждают эти сведения только отчасти. Масштабы такого рода действий эмиграции явно преувеличены советской стороной, пытавшейся косвенно оправдать свое вторжение в Афганистан, а также взять реванш за поражение Амануллы и экспедиции Примакова. 

 

Конец сына водоноса

Ослабление центральной власти оказало на Афганистан разрушительное действие. Начался раздор и хаос, поставившие страну на грань национальной катастрофы. Поддержка, оказанная северянами новому режиму, вызвала недовольство и возбудила национальные чувства пуштунов на юге Афганистана. Неудачными были и внешнеполитические действия нового эмира. Несмотря на все усилия привлечь к себе внимание, сакоисты не получили международного признания.

В этой ситуации клан Муджаддеди, который в свое время привел Хабибуллу к власти, обеспокоенный начавшейся анархией, перешел на сторону Надир Хана, а также его братьев Хашим Хана, Шахвали Хана и Шахмахмуд Хана, которые при поддержке южных и восточных племен начали наступление на Кабул. Англичане, несмотря на заявленный нейтралитет, фактически закрыли глаза на то, что братья Мусохибан для своих целей мобилизовывали племена приграничной индийской полосы.

Затем наступает охлаждение и ссора между Хабибуллой и могущественными хазратами из рода Муджаддеди. В июне Шер Ака собирает джиргу и объявляет Хабибуллу неверным. 13 октября Бачаи Сако и его сторонники, атакованные армией братьев Шахмахмуда и Шахвали,  бежали из афганской столицы, а через два дня Надир Хан вступил в Кабул на белом коне и вскоре «согласился» с требованием племен стать королем – Надир Шахом. Это было ударом для Амануллы и его сторонников, веривших заявлениям Надира о том, что он не преследует цели занятия афганского престола. Пуштунская монархия дуррани была восстановлена, и в стране воцарилась новая династия семьи Мусохибан.

20 октября Бачаи Сакао сдался в обмен на гарантии сохранения жизни. Но это не спасло его. Надир Шах никак не мог простить простолюдину то, что он осмелился претендовать на трон. Второго ноября 1929 г. Хабибулла - сын водоноса, единственный не-пуштун (таджик), бывший эмиром Афганистана, вместе со своими ближайшими сторонниками был казнен.

 

Заключение

Говоря о прошлом, трудно, почти невозможно отделить «плохое» от «хорошего». Прошло почти сто лет со времени установления Советской власти, но общество так и не определилось – за кого оно: за «белых» или за «красных», за басмачей, повстанцев или за Красную Армию? За Алим Хана или за Фрунзе?

Однозначных ответов на эти и другие вопросы дать невозможно, да и нет в этом необходимости. У каждого свое собственное мнение, которое тоже может меняться. Более важно осознание того, что это наша общая история. Таджики станут нацией только тогда, когда они узнают свою историю целиком, без изъятий и замалчивания, во всей её противоречивости. Без деления на победителей и побеждённых. Для этого важно, в первую очередь, восстановить все факты прошлого в их последовательности и взаимосвязи, а также понять мотивацию важнейших персоналий и всех участников исторического процесса. Понимание и сопереживание не означает оправдания. Это касается фигур Хабибуллы, Алим Хана, Ибрагимбека, Сталина, Амануллы и многих других.

Хабибулла был единственным таджиком – эмиром Афганистана. В отличии от Надира, который опирался на пуштунскую солидарность, чтобы одолеть «выскочку таджика», Хабибулла пропагандировал идеи эпохи раннего ислама. Но для чего? Чтобы в самом деле построить исламское государство или для достижения других, сугубо политических (то есть основанных на компромиссах) целей? Вопрос кто кого использовал: ахунды бедного водоноса, или наоборот Хабибулла использовал мулл для чего-то другого, остается открытым.

К сожалению, сегодня у нас на руках мало источников, чтобы отдать предпочтение одной из высказанных выше гипотез. Если верно первое предположение, то «сына водоноса» можно назвать фундаменталистом и идейным отцом талибанизма. Однако, если предположить последнее, то Хабибулла предстает перед нами предвестником политического ислама, как продукта современности.

На наш взгляд, Хабибулла Калакани не зря привлек внимание таджикских лидеров сегодняшнего Афганистана. Он культивировал ту среду, из которой в 1960-г гг. вышла первая и сильнейшая исламистская организация Афганистана - Джамияти Исломи, которой руководили Бурхониддин Раббани и Ахмадшах Масуд, внесшие, между прочим немалый вклад в достижение мира в Таджикистане в 1990-х. После гибели обоих от рук террористов, их дело продолжили ученики и соратники, в том числе Абдулла Абдулла, губернатор Балха Атта Мухаммад Нур, «Лев Герата» Исмаил Хан и др. Джамияти Ислами и ее военный компонент – Северный Альянс поставляли самых стойких моджахедов, которые мужественно противостояли сначала Советским войскам, а затем талибам.

В свете вышесказанного, становится понятным почему таджики Афганистана сегодня обращаются к истории,  связанной с Хабибулло Вторым. Для них свержение Хабибуллы в 1929-м сродни свержению правительства Раббани и Масуда в 1995 г. талибами. Они полны решимости восстановив доброе имя и попранное достоинство Хабибуллы, заявить о себе, сплотиться и продемострировать силу афганского севера в неослабевающей борьбе за власть.

С точки зрения истории Таджикистана, роль Хабибуллы не столь однозначна. Правление Хабибуллы привело к хаосу и оживлению антисоветской бухарской эмиграции, приведшей к вылазкам Фузайла Максума и Куршермата, приведшим к сотням убитых. Свержение Хабибуллы нанесло удар и по басмачеству.

Пришедший на смену «служителю религии» афганский националист и реформатор Надир Шах жестоко отомстил басмачам за их поддержку Хабибуллы. В 1931 г. Надир прогнал Ибрагимбека обратно в Таджикистан, где его схватили и вскоре расстреляли. А еще через пару лет СССР закрыл наглухо и взял афганскую границу под свой надежный контроль, прекратив потоки оружия, людей и идей через Амударью.

В Афганистане вчерашние басмачи превратились в мирных дехкан. Алим Хан тяжело заболел и отошел от дел, а его дочь пошла в университет и стала известной журналисткой, гордостью нового Афганистана. Афганские муллы и ахунды помирились с правительством и наступил столь необходимый афганцам период стабильности и развития.

90 лет назад Таджикистан покончил с эмирским прошлым навсегда. Если в начале 20-х басмачи еще рассматривались частью населения как борцы за свободу, то в конце этого десятилетия они стали препятствием на пути прогресса и развития, вызывая раздражение и недовольство общества. Оно устало от потрясений и жаждало мира. В Таджикистане он наступил тогда, когда Афганистан перестал быть надежным тылом и источником оружия и боеприпасов для антисоветских сил.

Повышение статуса Таджикской АССР до союзного в 1929 г. было результатом растущего экономического, национального, культурного и социального развития республики и таджикского общества, а также ряда воздействия важных субъективных факторов. Большое значение имели появление нового поколения национальных лидеров Таджикистана, в первую очередь, Шириншо Шотемора. Наряду с внутренними причинами были и важные внешнеполитические импульсы, а именно: меняющаяся геополитическая обстановка на южных границах СССР, необходимость противостоять возможной поддержке афганских реакционных элементов таджиками СССР; способствование интеграции единственного не-тюркского народа Средней Азии в советское государство; пропаганда советской национальной политики среди родственных таджикам народов Востока и др.

Именно поэтому, 90 лет назад произошел «апгрейд» таджиков от этнического меньшинства в составе Узбекистана до отдельной нации, обладающей своей историей, культурой, определенной территорией и пакетом соотвествующих новому статусу политических прав, открывающих новые перспективы национального развития. 

Осенью нас модно читать в Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен и OK.