После введения ночного энерголимита, которого не было с 2017 года, жители сельской местности вновь вынуждены вернуться к старинным способам обогрева. Электрические нагреватели не справляются из-за слабого напряжения и становятся причиной перегрузки в электросетях. Люди ставят в домах печки-буржуйки и сандали.

 

Богом забытый

В 15 километрах от Канибадама находится сельский джамоат им. Ортикова. Дорога до поселка не видела ремонта со времен его процветания. Чем дальше мы отъезжаем от центра города, тем тоскливее становится картина: добротные дома за высокими бетонными заборами сменяются низкими домишками с покатыми крышами.

Отдаленный джамоат в союзные времена был дачным поселком, который находился вблизи известного на весь регион дома отдыха. Сейчас, как и многие социальные объекты в Канибадаме, эта база пришла в упадок, как и все, что находилось вблизи нее.

Таксист рассказывает, что раньше иметь тут землю было очень престижно.

Проезжаем железнодорожный вокзал, откуда раньше отправлялись пассажирские поезда.

 - Тут всегда было людно. Канибадам – Душанбе, Канибадам – Самара, Канибадам – Оренбург, - вспоминает таксист Наим. – Гул поездов, шум и суета людей. Помню мальчишками часто бегали сюда. У отца в доме отдыха была своя аптека. Было время…

Сейчас же сюда не ходит даже общественный транспорт. Добраться из центра Канибадама до Богом забытого поселка можно на такси или случайных попутках. Таксисты не церемонятся – стоимость проезда - 30 сомони.

Семья Кодировых проживает в поселке более 20 лет. Мама Хамроджон получила дом с участком в пять соток, работая на текстильной фабрике. Сейчас в нем живет 13 человек – ее четверо детей с семьями. Одному из сыновей государство выделило землю, но начать строительство он не может. Кодировы живут за чертой бедности, тех небольших денег, что появляются у них время от времени, хватает лишь на еду.

 

Пару часов тепла перед сном

В старом доме четыре комнаты, и лишь в одной из них стоит печка-буржуйка, которую семья топит  пару часов в день – перед сном. Круглосуточный обогрев слишком дорогое удовольствие. Топят старую печку сухими ветками и кизяками. Уголь покупать нет возможности.

Печку топят только в одной комнате
Фото Asia-Plus

Кизяки или таппак – это сухой навоз, который использовался веками сельскими жителями для отопления. В последнее время такая практика почти изжила себя. Однако в этом году спрос на кизяки вновь возрос. Но для того, чтобы использовать сухой навоз в качестве источника альтернативной энергии, в доме всегда должна быть какая-то живность.

«Если в России дети собирают грибы, то наши выходят собирать кизяки, - говорят местные. – Готовь сани летом, как говорится. У нас всегда есть запас кизяка, мало ли что. В этом году зима выдалась холодной. Обогревать дом очень сложно и без печки никак не обойтись. Обогреватели не справляются, напряжение очень низкое, да и откуда столько денег на оплату электричества? Это у нас скот есть, а что делать тем, у кого его нет? Покупай дорогой уголь или дрова».

Меня приглашают в единственную теплую комнату с печкой.

Кошка тоже приходит греться

Сегодня семья сделала исключение и затопила ее с утра. В комнате стоит стойкий запах гари. Время от времени кто-нибудь из членов семейства подбрасывает в печку «топливо», после чего запах усиливается еще больше. Но печка дает тепло, и это важнее запахов. Ведь на улице минусовая температура, а сильный ветер усиливает ощущение холода.

На печке шипит чайник, черный от гари.

Джурабек, один из сыновей Хамроджон, не вставая, приглашает меня к столу. Рядом лежат две палки-трости, и я узнаю, что Джурабек – инвалид 2-й группы. У него хронический радикулит, который дал осложнение на мочевыделительную систему. Под кожей у мужчины установлен катетер, и моча стекает в специальный мочеприемник наружу.

Джурабек Кодиров инвалид 2 группы
Фото Asia-Plus

Джурабек рассказывает, что в его состоянии охлаждение очень опасно, поэтому он вынужден целыми днями лежать под одеялом в теплой одежде.

- Печку мы топим пару часов, чтобы хотя бы согреться перед сном. Чаще не можем, - говорит Джурабек. – На уголь денег нет, я даже не знаю, сколько он сейчас стоит. Соседи говорят, что в отопительный сезон им требуется около двух тонн угля. И это топливо только для богатых людей. С кизяками нам помогли соседи, дали летом несколько мешков. Своего-то скота у нас нет. Единственная живность – это два кролика.

Единственная живность – это два кролика.

Запас кизяка у семьи заканчивается. Остается единственный вариант – сухие ветки, которые каждый день собирают племянницы.

- Один раз их чуть не оштрафовали, они хотели принести большие бревна из дома отдыха, - говорит Джурабек.

73-летняя Хамроджон показывает поцарапанные руки. Несмотря на запреты детей, она также выходит собирать сухие ветки – это лучше, чем замерзать в холодном доме.

Мама Хамроджон не сдерживает слез

Помимо обогрева, сухая древесина и кустарники нужны для разжигания тандыра. Насытить большую семью без хлеба невозможно. Горячий чай с лепешкой служит в качестве завтрака, а порой и ужина.

 

Без воды, зрения и паспорта

Проблема с отоплением у жителей поселка не единственная. Им приходится таскать питьевую воду с территории дома отдыха. В этом учавствуют дети. Сделав ходку, они собрались у печки погреть замершие руки.

В поселке нет питьевой воды

В тамбуре дома Кодировых стоит с десяток пятилитровых баклажек и канистры с водой. Такого количества воды хватит на полдня. Семья большая, и расход воды соответствующий.

Такого запаса воды хватает на пол дня

Во дворе вырыт колодец, но в нем вода из водоема, пригодная лишь для полива.

- Моя пенсия по инвалидности всего 108 сомони, - рассказывает Джурабек и показывает свое удостоверение. В 2014 году, когда ему оформили инвалидность, пособие составляло 78 сомони.

- Половина денег уходит на замену мочеприемников и такси, чтобы доехать до больницы. На оставшиеся деньги покупаю еду. Электричество у меня по льготному тарифу. Раз в три месяца я оплачиваю 100 сомони. Сейчас я должник, не оплатил за последний квартал. Объяснил, что возможности у меня нет. Надеюсь, не обесточат дом.

Дом и участок Кодировых очень ветхий

Мужчина несколько раз обращался в местный хукумат по поводу пересмотра размера пенсии. Там пожимают плечами, мол, такая пенсия была назначена по имеющейся группе инвалидности. Обращался Джурабек и за продуктовой помощью. В этом, правда, помогают. Перед новым годом выделили продукты, что позволило хоть как-то сэкономить деньги на другие нужды.

Местные врачи советуют Джурабеку показаться нейрохирургам в Худжанде. Больной позвоночник дает осложнение, в результате чего у мужчины немеют конечности. Но Джурабек не помнит, когда в последний раз приезжал в Худжанд, и не уверен, сможет ли вообще туда попасть. 

У Каромат, сестры Джурабека, жизненная ситуация не легче, чем у брата. После аварии она потеряла зрение, и муж не захотел жить с неполноценной женой. Сейчас, по словам Каромат, у него новая семья и ребенок. А самой женщине ничего не оставалось, как вернуться в дом матери, став обузой для семьи. Ко всем бедам Каромат прибавилось еще и отсутствие паспорта, без которого она не может оформить инвалидность.

Каромат после аварии потеряла зрение

- Советский паспорт я потеряла, а новый так и не смогла получить. Нет денег, - говорит Каромат. – Без паспорта, слепая, куда мне идти работать?

Паспорта нет и у старшего брата Джурабека. Его он потерял, когда приехал с трудовой миграции в России. Все, что остается мужчине – перебиваться временными заработками в качестве мардикора.

Сегодня заработать не удалось…. Вернувшись домой, замерший мужчина долго грелся у печки. 

Все, что может семья Кодировых, это просить помощи у государства и обивать пороги хукуматов. Забытый Богом поселок вряд ли когда-то обретет былое процветание. А тяжелые условия жизни, бедственное положение местных и отсутствие коммунальных благ вряд ли покажут в эфирах государственного телевидения. 

Читайте нас в  Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен и OK.

Свои вопросы, сообщения, видео и фото присылайте на Viber, Telegram, Whatsapp, Imo по номеру +992 93 792 42 45.