Известный таджикский журналист, работающий в России, Андрей Захватов делится воспоминаниями о том, как развивалась геология в Таджикистане и кто добывал первое таджикское золото.

 

Поиски целестина, камнесамоцветного сырья и золота

В 50-е и 60-е годы минувшего века Таджикистан по праву считался страной с одним из самых высоких уровней геологической изученности республики и мирного северного Афганистана. А секрета в этом никакого не было – в годы войны (1941-1945 гг.) в Таджикистан с оккупированных территорий Украины, Беларуси и Прибалтики были эвакуированы десятки тысяч именитых ученых, многие из которых остались жить и работать в этой стране и их дети-подростки, получив высшее образование, захотели работать там, где они выросли. 

И не случайно в числе специалистов Южной таджикской геофизической экспедиции в райцентре Орджоникидзеабад (ныне Вахдат) трудились шесть кандидатов геолого-минераловедческих наук, из которых трое потом стали профессорами и докторами наук.  

В начале лета 1969 года все ребята из наших 9-х классов работали: помогали родителям и трудились рабочими в двух геологоразведочных экспедициях, которые располагались в нашем городе. После сдачи экзаменов я попал в Южную геофизическую экспедицию - в геофизическую партию опытного геофизика Сахно и начальника отряда Анатолия Вобликова, а главным инженером экспедиции был Георгий Вадимович Кошлаков. 

Георгий Кошлаков

Работали мы на поисках целестина, камнесамоцветного сырья и золота. 

Сам Георгий Вадимович часто бывал на объектах и с большим уважением относился к нам, простым рабочим. Обращался к нам, пятнадцатилетним, на «вы». И только потом, через много лет, когда я стал начальником отдела большого института «Таджикгипроводхоз», а Кошлаков был начальником Управления геологии и вице-премьером Таджикистана, он публично на совещаниях обращался ко мне на «ты». Это означало, что он признал меня равным себе, что очень дорогого стоило.  

Отказавшись уезжать из Таджикистана во время войны 1990 годов, Кошлаков в 2011 году стал заведовать кафедрой экономики в Российско-Таджикском (Славянском) университете. Прилетая каждый год в Таджикистан, я заходил к нему: мы пили чай в его кабинете на втором этаже и вспоминали, как в республике начиналась и развивалась геология. 

И я очень горевал, когда в 2017 году Георгий Вадимович ушел из жизни… Но после него в хранилищах Управления геологии, в экспедициях и в музеях остались тысячи квалифицированных отчетов и образцов минералов, которые сегодня представляют гордость Таджикистана. 

В первую очередь геологи и геофизики искали нужное стране золото, серебро, уголь, уран, камнесамоцветное сырье. И нашли!

 

Хлеб Григория Коробко

…Очередная поездка в горы в середине лета 1969 года ждала нас в конце июля, в верховьях Яхсу, в Дарвазе, где крупная река начинается путем слияния небольших золотоносных рек - Сафед-Дара и Бомовло. 

Доехать туда можно было по югу - через Куляб, и по Памирскому тракту - через Тавильдару и перевал, где уже пробили узкую дорогу. По этой дороге мы и въехали на объект на большой открытой грузовой машине.

Отличительной особенностью нашей поездки было то, что всё в нашем отряде было новое – палатки, раскладушки, спальники и даже новые ботинки с трикони (трикони – это такие железки с шипами, прикрученные на подошвы горных ботинок, чтобы на крутых горных склонах цепляться за камни и траву). Смотрелись мы, конечно, очень круто и гордились этим

Ботинки на триконях, иллюстративное фото
Фото из открытых источников

Рядом с нашим лагерем стоял лагерь геологов Управления геологии начальника отряда Григория Коробко, но мы занимались своим делом, а они - своим: ходили в маршруты, копали шурфы и штольни и проходили скважины. А все вместе мы представляли собой мощную группу по разведке месторождений золота. И именно в его палатке по просьбе отца Григория Яковлевича Таня Коробко впервые показала мне хранящийся в сейфе блеск горки россыпного золота, намытого из опытных шурфов. 

А тогда, через десять дней после приезда, мы ждали машину с завхозом и с продуктами, но выяснилось, что машина сломалась. Повариха доложила, что у нас кончился хлеб и подошли к концу макароны, масло и другие продукты. Оставались только сгущенка и болгарский клубничный конфитюр. Работать без хлеба и еды было грустно, но однажды вечером мы обнаружили за столом куски вареного и жареного мяса баранов Марко Поло, которое нам принесли местные охотники и хлеб, который нам прислал Григорий Коробко. 

Если с мясом все было нормально (мы стреляли в горах крупных сурков), то без хлеба было плохо, и этот жест Григория Коробко я запомнил на всю жизнь, и часто вспоминал это во время войны 1990-х годов в Таджикистане.

Кстати, жир у сурка – великолепное лекарство, лучше барсучьего жира, который продается в аптеке. Натрешь грудь и спинку простуженного ребенка – утром он здоровый. И уже в то время бутылка с жиром из-под шампанского стоила 50 рублей – огромные по тем временам деньги, почти как билет на самолет из Душанбе до Москвы. 

 

Встреча с питоном

Опасных двухметровых змей гюрз в Таджикистане к тому времени я уже видел, но никогда бы не мог себе представить, что в Таджикистане водятся такие редкие змеи. Но обо всем по порядку. 

В самом начале работ мне было поручено забросить на плато Даштако и там прикрыть от дождя большие тяжелые батареи ГРМЦ размером примерно 50 х 40 х 20 сантиметров. Плато находилось выше нашего лагеря на высоте 2500 метров над уровнем моря, и тяжести мы забрасывали на плато на лошадях, которых арендовали в кишлаке. 

Вид на плато Даштако
Фото из личного архива Андрея Захватова

Загрузив две батареи, несколько мешков, веревок и две катушки проводов на грузовое седло, я примостился сверху и тронулся верхом. Сидеть на таком седле было не очень удобно, но в гору всегда лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Поднявшись на плато, можно было полюбоваться красотой лугов и вечных снегов, а трава на лугах, где весной таял снег, вырастала выше пояса. Особенно красивы были выраставшие до полутора метров «лисьи хвосты». 

Тропа на плато была чуть заметна, лошадка слушалась поводья, но вскоре лошадь захрапела и отказалась идти дальше. Я с трудом слез с седла, взял поводья в руку и пошел впереди лошади – от этого послушная лошадка не отказалась. 

Вдруг из травы по тропе прямо на меня неожиданно выползла огромная змея. Я не сразу сообразил, что происходит, тем более – не вспомнил, что читал в инструкции по технике безопасности. Но действовал мгновенно – ударил змею по голове своими ботинками на железных триконях, а потом – еще и еще… И спустя полминуты – пожалел. 

Это была огромная, более чем двухметровая, с руку толщиной неядовитая змея. Таких змей я еще не видел и на обратном пути засунул змею в мешок и показал всем в лагере. По общему мнению, это был крупный экземпляр степного удавчика. Но уже позже, во время учебы, читая про змей, я внимательно разобрался с этим случаем. 

Питон, иллюстративное фото

Оказалось, что на альпийских лугах плато Даштако мне встретился очень редкий для ареала обитания настоящий тигровый питон - крупная неядовитая змея из рода настоящих питонов, длина тела которой может достигать в зависимости от образа жизни от 1,5 до 4 и более метров. Самая крупная длина змеи этого вида достигала 4,6 метра, а масса — 52 килограмма. 

Живет змея в Южной и Юго-Восточной Азии, и особенно распространена в Пакистане и Индии, в зарослях травы и в каменистых предгорьях, поднимается в горы высотой до 2000 метров. Не очень подвижная змея, охотится по ночам, нападая из засады на грызунов и птиц, а крупные особи иногда нападают на людей, удушая добычу своим телом.

Остается только удивляться, насколько севернее забрался этот питон – видимо на плато для его жизни были все условия.  

 

Лена

В ту поездку в горы Дарваза в наш отряд на должности младших техников включили двух девушек-практиканток – Тамару из геологического техникума уральского города Миасса и Лену из Ташкента, после 3 курса факультета геологии университета.

Поговаривали, что Лена была дочкой какого-то большого начальника и настояла на том, что практику будет проходить не в кабинетах, а в настоящих горах и обязательно на золоте. В те годы конкурсы красоты проводились только за рубежом, но, по нашему мнению, в любом конкурсе она затмила бы любую красавицу. 

Каждый день мы уходили в горы – поднимались на плато Даштако, где вели работы по ВЭЗ – вертикальному электрическому зондированию - и определяли, где и какие коренные породы лежат в основании альпийских лугов. Возвращались в лагерь вечером, ужинали и вскоре ложились спать. 

И вот однажды, когда почти весь наш отряд, кроме практиканток, быстро, почти бегом спустился с плато, и ужинал, мы увидели, как к нашему лагерю бежит Тамара. Срывающимся на плач голосом она сказала: «Там, у родника… Почти на самом выходе на плато… Лене там плохо с сердцем! Потеряла сознание, я бегом сюда…».

Мы сразу взяли лошадь, фонари и одеяло и поспешили к роднику. Лошадь не пригодилась, а одеяло оказалось не лишним. Лена лежала у родника без сознания и мы, насколько это было возможно, положили ее на одеяло и вернулись в лагерь в полной темноте. В палатке Лена пришла в себя – видимо сказался перепад высот. 

Сердце у нее билось, наверное, с частотой 150 ударов. Лена плакала и говорила, что боится умереть. Лекарства от сердца были, но совсем не те, что надо. Речи о перевозке Лены в Душанбе за несколько сот километров не было, и рано утром следующего дня с другом побежали в кишлак Шугноу, чтобы по рации вызвать вертолет. Вызов наш приняли, но когда прилетит вертолет – не сказали, хотя мы очень настаивали, чтобы прилетел побыстрее. 

Вертолет пришлось ждать двое суток, и все это время мы по очереди растирали ее холодные руки и ноги. 

Тот самый вертолет
Фото из личного архива Андрея Захватова

Наконец, рано утром новый для того времени Ми-8 приземлился и забрал Лену в больницу Душанбе. А еще через неделю наши работы на плато были закончены, и в конце августа за нами пришла та же большегрузная машина. 

Наступил сентябрь. Все мои друзья, работавшие летом кто где, вернулись к учебе. 

Однажды утром я шел в школу, в свой последний 10-й класс и по пути встретил Лену. Немного постояли с ней, поговорили. Оказалось, что она приехала из Душанбе в экспедицию, – утверждать отчет о практике. Мимо нас и тоже в школу с хитрой улыбкой прошла моя одноклассница, и я уже знал, что все старшие классы сегодня будут говорить о том, что я стоял на улице и болтал с такой красавицей, которую «живьем» редко, где можно встретить. 

Постояв еще немного, я сказал Лене, что скоро начнется первый урок, и она, прощаясь, протянула мне руку: «Спасибо тебе, Андрей». 

Рука у Лены была теплой. Я не знал, что ответить, только улыбался. И только потом, много позже, вспоминая эту встречу, я понял, что так искренне и такими простыми словами можно поблагодарить только за спасенную жизнь. 

Читайте нас в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК.