В Таджикистане нет отдельной государственной социальной службы – при хукуматах есть сотрудники, оказывающие социальную поддержку людям пожилого возраста. Как правило, это уборка, поход за лекарствами и продуктами. Помогают нуждающимся еще пару общественных организацией. Их сотрудники получают мизерные зарплаты, поэтому на такую работу соглашаются немногие.

 

«Учусь на случай, если придется уехать»

«Соцработник – самая низкооплачиваемых профессия в Таджикистане. Я поступила учиться, чтобы в случае переезда найти работу зарубежом – соцработники везде нужны. В вузе нас всему учат – как ухаживать за пенсионерами или людьми с инвалидностью, а главное тому, что не стоит ждать благодарности. Это самая неблагодарная работа.

Есть первичное посещение, есть вторичное и это целая система, которая в Таджикистане не отработана.

Сотрудники социальных служб не получают здесь никаких соцпакетов, а оплата труда в каждом районе Душанбе разная, в зависимости от спонсоров», – говорит Зарина – студентка последнего курса факультета социальной работы Молдавского международного университета.

Это её третье высшее образование – по двум первым она преподаватель начальных классов и бухгалтер. В этом году Зарина уже будет защищать свой дипломный проект «Помощь родителям с детьми ОВЗ» (ограниченными возможностями здоровья).

Зарина
Фото из личного архива

В 23 года девушка устроилась соцработником в НПО «Дасти мадад», где оказывали помощь уязвимым слоям населения. Позднее стала ассистентом координатора программ, затем директором дома девушек сирот «Врата жизни» в Душанбе.

В работе ей пригодились знания по психологии и вера в Бога.

Зарина считает, что помогать кому-то легче, чем себе, но приходится жертвовать своим свободным временем. Также она отметила, что у каждого соцработника должен быть напарник, который будет его выслушивать и направлять.

 

Пришла в профессию из-за сына

Шахло преподает в школе, но с 2014 по 2023 параллельно работала в Реабилитационном центре для детей с инвалидностью. Семейная жизнь не сложилась – когда дети были маленькими семья распалась, и женщина была вынуждена вернуться к матери, которая помогала растить их.

В Реабилитационный центр она привела своего сына с ДПЦ, когда ему было 4 года, и вскоре устроилась туда на работу. Но сначала Шахло прошла обучение в других похожих организациях, где им преподавали местные и иностранные специалисты. Впоследствии по 2-3 раза в год были курсы повышения квалификации в таких организациях, как: «Ирода», «Чорбог», «Рушди инклюзия» и других.

«Мною двигало сострадание к особенным детям и желание помогать им, находясь при этом рядом с сыном. Даже когда он пошел в школу я осталась там, отказавшись от многих хороших предложений. Зарплата была смешной, но в Центре я находилась всего 2 дня в неделю, а остальное время в школе», - рассказывает женщина.

В первый год зарплата составляла 150 сомони в месяц, а незадолго до ухода – 560 сомони. Родных и близких смущала такая оплата труда, но работу Шахло они уважали. Реабилитационный центр занимался физическим и психическим развитием детей с ограниченными возможностями 3-7 лет. Им делали упражнения, массаж, учили правильно держать школьные принадлежности. Диагнозы и степени нарушения здоровья у всех были разными, и иногда было очень сложно, признается Шахло.

«Самым неприятным моментом в моей работе стало осознание того, что многих родителей волнует не возможность улучшить физическое и психическое состояние детей, а только материальная помощь. Они ждут лекарств или продуктов и не верят в действенность терапии, хоть я и приводила в пример своего сына. Я занималась с ним с раннего возраста и в Центре и дома, и несмотря на ДЦП, он может ходить самостоятельно и в данный момент учится в школе», - рассказывает она.

Социальный работник, иллюстративное фото
Фото с сайта klin.msr.mosreg.ru

Развозки при Центре не было, и многим было сложно приезжать на занятия. Тогда соцработники ездили к ним на дом, но двери им открывали не всегда...

Уволилась Шахло не потому, что устала – просто по новым правилам Реабилитационного центра нельзя было работать на другой работе и она выбрала школу.

 

Кто, если не мы?

Мария работает в ОО «СПИН-Плюс», куда пришла после знакомства с одним из руководителей. Он рассказал ей о том, как они помогают людям с наркозависимостью и ВИЧ снизить риск вреда для здоровья, а некоторым – вернуться к нормальной жизни.  Девушка прониклась идеей помогать тем, от кого отвернулось общество и вскоре устроилась в «СПИН-Плюс», где работает уже три года.

Мария
Фото из личного архива

А на соцработника она выучилась на факультете социальной работы Молдавского международного университета. Мария говорит, что на её курсе среди женщин учился всего один парень, и это, по ее словам, печально, так как иногда мужская сила в социальной работе необходима.

«В моей деятельности не всегда все гладко, ведь не каждый наркозависимый или ВИЧ-инфицированный человек готов раскрыться. Но по большей части они сами приходят к нам за помощью различного характера, и получают ее.

Мною движет желание помогать таким людям стать частью общества, и привлекать его внимание к их потребностям и проблемам. Так как большая часть населения отвергает и дискриминирует их, не давая возможности вернуться к нормальной жизни. Человек имеет огромную ценность, в первую очередь, он личность. И каждый из нас может оказаться в ситуации, с которой не сможет справиться самостоятельно», – говорит Мария.

Специалистов в организации много, а задачей Марии является раздача стерильных шприцов, жгутов, средств контрацепции, лекарств, брошюр и прочего. Так как одна из задач «СПИН-Плюс» – снижение риска заболеваемости ВИЧ среди уязвимой части населения.

В работе девушка часто сталкивается с эмоциональным выгоранием, так как на людей, нуждающихся в помощи, уходит очень много энергии. В таких случаях приходится делать перерывы, чтобы вернуться с новыми силами. Мария говорит, что бросать таких людей и оставлять один на один с зависимостью нельзя, и кто-то должен им помогать – иначе они пропадут.

Этой весной читайте нас  в Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК