Отклик на монографию американского ученого Ричарда Фольца: «История таджиков. Иранцы Востока» таджикского историка Камолидина Абдуллаева.

Рецензируемая книга (выход которой планируется в середине текущего года) – первое исследование по истории таджиков, начиная с глубокой древности до наших дней, написанная западным историком. Название книги, «Таджики - иранцы Востока», может показаться необычным, а для некоторых читателей даже вызывающим. Ведь мы привыкли к названиям типа «История Узбекистана», «История России», и т. д. то есть к страно-центристскому подходу, когда изучается государство (страна, нация) в определенных политических границах.

А тут – «Иранцы Востока», без намека на страну под названием «Таджикистан»! Однако, оригинальность названия книги Фольца, лишь кажущаяся. Мне кажется, что автор руководствовался теми же соображениями, что и Бабаджан Гафуров, который более 70 лет назад назвал свою книгу «Краткая история таджикского народа», а не «История Таджикистана». Это была первое монографическое исследование по истории отдельно взятого народа Средней Азии, к тому же написанное на родном языке. Предпринятые затем два академических издания «Истории таджикского народа» в трех томах (в пяти книгах), изданного в 1963 - 1965 гг., и шеститомного в 2007-2014 гг., продолжили эту гафуровскую общество-и-культуро-центристскую методологию истории.

Между этими двумя академическими изданиями была еще ставшая настольной для таджиков книга с еще более однозначным названием, - «Таджики» Б. Гафурова, а также работа академика Н. Негматова об «историческом Таджикистане», которые также игнорируют значение очерченных в 1924 г. политических границ при изучении древней и средневековой истории таджиков.

На самом деле, страно-центристский подход к истории таджиков не пригоден в первую очередь чисто методологически, так как Таджикская республика, возникшая в 1924 г., представляла собой периферию более широкого культурного пространства, центром которого были Бухара и Самарканд, реже – Герат и другие города Хорасана. Территория Таджикистана на 93% покрыта горами. В 1924 г. она была ограничена малонаселенными и малодоступными Кухистаном (верховья Зерафшана, Каратегин), большей частью высокогорного Памира, Вахшской долиной, и частью Гиссарской и, с 1929 года, Ферганской долин.

В то время в Таджикистане не было ни одного мало-мальски значительного города с хотя бы одним строением из жженого кирпича, в котором можно было разместить правительство. Самарканд и Бухара, населенные образованной таджикской элитой и которые могли стать центром притяжения аграрной таджикской массы, в 1924 г. стали частью Узбекистана. Таким образом, с самого начала образования советского Таджикистана бросалось в глаза несоответствие реальных контуров таджикской историко-этнической территории с юридическими границами Республики Таджикистан. Гафуров, конечно, не говорил об этом прямо, но такой вывод напрашивается при ознакомлении с его работами, в которых таджикская история предстает историей всей Средней Азии с близлежащими ей регионами.

Американская иранистика, основоположником которой был Ричард Фрай (https://news.tj/ru/node/185976 ), а вслед за ним его более молодой последователь Ричард Фольц, также отказывается от чисто советского страно-центристского подхода. Он опирается на Р. Фрая, который утверждал, что «этническая история таджиков имеет отношение к тем частям Евразийского континента, в которых они преобладали численно или доминировали в культуре».

 

Кто есть таджики?

Этот вопрос вынесен в заголовок введения книги. Разумеется, точного и исчерпывающего ответа на него дать не может никто. Надо иметь в виду многообразие перспектив формирования любой идентичности, которые представляют собой многослойную конструкцию, которая, в свою очередь, находится в постоянном развитии и изменении, в зависимости от ситуации и переживаемого исторического периода.

В научной литературе преобладает взгляд на таджиков как на персоязычный (порсигу, форсизабон, фарсиван) оседлый народ иранского происхождения, родиной которого является междуречье Средней Азии от Герата, Кабула и Балха до Бухары, Ферганы и Бадахшана. Со второй четверти 20-го века - это, главным образом, территория Афганистана, Узбекистана и Таджикистана. Расположена эта территория к востоку от собственно (западного) Ирана и потому Фольц назвал таджиков «Иранцами Востока». Столицей «Восточного Ирана» Ричард Фрай считал город Бухару. Фрай, академик Бободжан Гафуров, Ричард Фольц а также официальная таджикская историография, обычно отсчитывают историю таджиков с середины 8-го векa, когда в оазисах междуречья Аму Дарьи и Сыр Дарьи развернулся процесс исламизации коренного иранского населения, главным образом согдийцев, чьей столицей был Самарканд, и появился новоперсидский (фарси, дари) язык, к 10 веку полностью заменивший согдийский.

Бухара в указанный период, по мнению Фрая и Фольца, была местом Персидского Ренессанса, который после двух веков арабского доминирования успешно соединил древнюю иранскую культуру с исламом.

Бухара эпохи Саманидов была центром всего иранского мира, а таджики, являлись главными агентами культурного возрождения 10-го века, которая из Бухары распространилась далее на запад Ирана.

Персидский язык – пожалуй, самый заметный маркер национальной идентичности таджиков. Этот язык оказался чемпионом среди других иранских языков, который полностью заменил согдийский и значительно ограничил употребление восточно-иранских (памирских в том числе) языков. Он широко использовался в регионе почти тысячелетие, пока в 19 веке им перестали пользоваться в Индии, где его вытеснил урду и английский, а в Средней Азии заявил о себе тюркский, и вслед за ним и русский языки. Причем и урду, и тюркские языки, в том числе узбекский, и язык османских турков, испытывали сильное влияние персидского.

Отвечая на вопрос: иранцы ли таджики, Фольц, который провел много лет в Иране-родине своей супруги - утверждает, что для собственно иранцев современного Ирана таджики, — это те же персы, проживающие на восточных территориях «Большого Ирана» («Иранзамина», «Ираншахра», «Великого Хорасана»). Конечно, между таджиками Средней Азии и персами Ирана сегодня много различий, но отождествление таджиков с персами тысячу и даже 300 лет назад не вызывало никакого сомнения, так как с 8 по 16 вв. выражения «иранец», «перс» и «таджик», являлись синонимами.

В древности, родина таджиков - Бактрия и Согдиана представляла собой отдельную сатрапию империи древних персов-Ахеменидов (705-330 гг. до н. э.). Борьба Александра Македонского за трон царя Персидской империи, самые острые ее моменты имели место там, где сегодня располагается Таджикистан. Александр делал все возможное, чтобы объединить Македонию и Иран под единым правлением. Смерть помешала ему воплотить свои планы.

Иранская династия Сасанидов (224-651 гг. н. э.) владела землями за Амударьей лишь частично. Только с арабским завоеванием и приходом ислама в 7-8 вв., Иран и Средняя Азия вновь объединились, правда, под властью иноземцев – арабов. Это обстоятельство, однако, послужило лишь на пользу и привело к культурным достижениям мирового порядка, прежде всего, в науке (в основном на арабском), и поэзии на родном – новоперсидском - языке. Культурный расцвет таджиков продолжался с 9 по 15 вв. Кроме того, более века (875-999 гг.) просуществовало таджикское Саманидское государство со столицей в Бухаре. Его основатель Исмоил Сомони (849-907) родился в Ферганской долине (по другим сведениям – в Балхе).

Указывая на наличие общей культуры и истории таджиков и персов периода средневековья, было бы неправильно игнорировать различия, которые наблюдаются между этими народами сегодня, утверждает Фольц. При этом следует отдавать себе отчет в том, что именно исторические события привели к разделению некогда единого народа.

Таким образом, таджикскую идентичность Фольц интерпретирует расширительно, как «иранцев Востока», население некогда единого Иронзамина, исторического Хорасана, включающего в себя не только Таджикистан, но соседние страны Южной Азии и Среднего Востока.

 

Новая концепция

От себя добавлю, что этот подход, который призывает не ограничиваться только Таджикистаном и немного Узбекистаном при изучении истории и этнографии таджиков, получает все большую поддержку в научном мире. Это важное направление связано, прежде всего, с обретением независимости, снятием запрета на изучение «соотечественников за рубежом», придавшим большой импульс к изучению истории и поискам национальной идентичности.

Прежняя концепция настаивала на близости таджиков, прежде всего, к другим народам СССР, а не диаспоре и ирреденте в зарубежных странах. Кроме того, сам ход развития собственно исторической науки подсказывает новые направления, так как появляется возможность ознакомиться с новой литературой и историческими источниками, которые заставляют пересмотреть установившиеся, казалось бы, научные истины. В последние годы появляются публикации о таджиках Афганистана, Китая и Пакистана.

В частности, современный пакистанский ученый Ариф Ахунзада оспаривает установившуюся точку зрения, ограничивающую южную границу расселения таджиков Гиндукушем и Памиром. Он считает, что таджиков можно найти, если идти далее на юг вплоть до долины реки Инд и на восток до Куррама (зона племен на границе Афганистана и Пакистана) и даже далее. Он их называет сватийскими таджиками-гибари (Gibari Tajik Swatis) и считает, что таджиков долины Сват и Пешавар насильно пуштунизировали.

Возьму на себя смелость предположить, что количество работ о “таджиках мира” будет расти. Начало этому направлению положили, в частности, усилия профессора Мансура Бабаханова.

Расширительная дефиниция таджиков как части, большой ираноязычной общности с её древней историей и богатейшей культурой, влияние которой живо и поныне, проявляясь на обширной территории всей Евразии – от Балкан до Индии и Китая, имеет исторический характер и является, на наш взгляд исчерпывающей и научно обоснованной. Она объединяет таджиков Таджикистана с ее более многочисленной ирредентой, проживающей главным образом в Афганистане и Узбекистане.

В самом деле, сегодня лишь около 8 миллионов от общих 27-28 миллионов таджиков мира проживают в республике Таджикистан. Таджики Афганистана составляют по разным оценкам 27-39%, населения этой страны (примерно 11 миллионов). Официальная узбекская статистика утверждает, что таджики составляют пять процентов населения Узбекистана. Однако Ричард Фольц считает, что доля таджиков достигает 25-30% почти 33 миллионного населения Узбекистана. Это около 10 миллионов, что больше населения всего Таджикистана (9,2 млн. Из них таджиков 7,8 млн. в 2018 г.). Он также считает, что таджики составляют 70 и 90 процентов населения Самарканда и Бухары соответственно.

Сколько бы не было таджиков в Узбекистане, пять или 30 процентов, считает Фольц, очевидно, что в смысле культуры, художественных вкусов, музыкальных и кулинарных предпочтений узбеки идентичны с таджиками - иранским народом.

 

Таджики и тюрки

Это еще одна важная тема, которая также вынесена в название одной из глав книги.

Фольц отмечает, что амбициозная кочевая знать Центральной Азии, которая в период средневековья завладела большей частью Евразии, не стала насаждать свои нормы и взгляды, а переняла культуру цивилизаций, которыми она правила. Делали они это по двум причинам.

Во-первых, им надо было интегрироваться в существующую на тот момент международную торговлю, во-вторых – заслужить доверие масс местного населения. В Китае они переняли китайскую культуру, а на западе своих владений – иранскую. Караханиды, которые положили конец правлению Саманидов в конце 10 века, приняли ислам и стали горячими поклонниками иранской культуры и ислама. Они переняли персидский язык и полюбили литературу на этом языке, наслаждаясь придворной музыкой, шедеврами кулинарии, элегантной одеждой, величественными церемониями и утонченным этикетом иранцев.

После Караханидов, на протяжении 8 веков все большее количество тюрков-кочевников оседало в оазисах и все они, следуя примеру своих предшественников, активно включались в процесс аккультурации (восприятия одним народом полностью или частично культуры другого народа). Тюрки, как и прежде арабы, занимая главенствующие позиции в политике и военных делах, оставляли таджиков на государственных должностях (дабиры). Последние, несмотря на свое подчиненное положение, демонстрировали порой культурное превосходство урбанизированных персофонов над грубыми и необразованными тюрками-степняками.

Однако это был не этнический конфликт, а стереотип социально-генеалогического происхождения, считает Фольц. На деле же, часто тюрки брали в жены таджичек. (Автор ссылается на недавнее генетическое исследование, которое не отметило значительных различий между ДНК таджиков и узбеков.) При этом дети от таких браков, проводили больше времени с матерями, перенимая их язык и культуру, и пытаясь при этом не терять идентичность своих отцов-тюрков. Таким был Махмуд Газневи (998-1030) – сын тюркского солдата-раба и таджички из Забулистана – родины легендарного Рустама из «Шахнаме». Грозный Махмуд, который положил начало 800-летнему тюркскому правлению в Средней Азии, на самом деле был наполовину таджиком.

Фольц, указывая на тюрко-таджикский симбиоз, делает вывод о том, что тюрки, завоевав Среднюю Азию, зависели от таджиков, и нуждались в их поддержке для легитимации и продления жизнеспособности своего правления. Более того, тюркские династии, которые правили обширным регионом от Турции до Индии с 12 по 20 век, являлись главными защитниками и распространителями иранской цивилизации. Великолепные воины, а также мобильные и любознательные Махмуд Газневи, а за ним в 15-16 вв. уроженец Ферганы, тимуридский принц, основатель династии Моголов Мухаммад Бабур, принесли в Индию богатое персидско-мусульманское наследие Саманидов.

Внуки Бабура уже не говорили на тюркском, отдавая предпочтение персидскому. Ричард Фольц назвал тюрков 11-18 веков «строителями империй и защитниками персидской культуры». Эрудированный ориенталист и блестящий знаток поэзии, Фольц приводит множество примеров из средневековой персидской поэзии в поддержку своих аргументов.

 

Заключение

История таджиков в изложении Фольца по ключевым вопросам совпадая со взглядами Садриддина Айни с его антологией «Намунаи адабиети точик» (1925 г),  Гафурова, а также Ричарда Фрая развивает их дальше. Все эти ученые неоднократно указывали на общность иранцев, персов и таджиков и считают Саманидский период важнейшим в средневековой истории таджиков и Ирана в целом. При этом они не отрывали таджиков от соседей – узбеков, прежде всего. Иран, Средняя Азия и часть Южной Азии для них были единым культурным регионом. Еще одни американский иранист, Джон Перри, пишет, что долинная часть Иранзамина - Месопотамия, Пенджаб и особенно бассейн реки Амударьи - колыбель таджиков - снабжала кочевников Центральной Азии богатыми травой пастбищами, садами и обработанными и орошенными полями вокруг городов-государств.

Иранцы также выстроили торговые пути и соответствующую инфраструктуру, которые связывали купцов, солдат, путешественников и мигрантов из Европы и Сирии с Индией и Китаем. Он утверждает, что популярный сегодня «Шелковый Путь» является фактически синонимом иранского пространства как вектора культуры.  Иранская культурная идентичность пустила здесь глубокие корни. Она проявляется у различных неперсидских народов Евразии, порой неожиданно: во вкусовых предпочтениях, мифах и легендах. В языковых заимствованиях, музыке, мелодичности и ритмике чагатайской поэзии, топонимике (географических названиях), ономастике (именах, которые дают своим детям) и многом другом.

По сей день, персидский является первым, после арабского, языком в исламе. Преподавание его было обязательным в каждом медресе. Томики Хафиза и Бедила были в доме каждого мусульманина. Наиболее ярким примером живучести иранской культуры является признание различными неперсидскими народами Кавказа, Южной, Центральной Азии Навруза – иранского Нового года, народным праздником.

Книга «История таджиков. Иранцы Востока» представляет собой большой шаг в изучении таджикской истории. Она ценна обилием качественного исторического материала и свежего взгляда ученого, глубоко знающего и любящего предмет своего исследования. В этом Фольц является преемником ушедшего 5 лет назад Ричарда Фрая, который делил свою любовь между Ираном и Таджикистаном. Не зря Фольц посвятил книгу своему учителю. «История таджиков» позволяет посмотреть на нашу историю глазами постороннего, но сочувствующего и «очарованного» наблюдателя. Она помогает крепче любить и ценить нашу историю. Гордиться и соответствовать ей.

Книга поможет крепче подружиться с родственными нам соседями и понять, что общая история и культура – это не выдумки историков или политические лозунги - а реальность, которая существует не только в генах, но и в многочисленных культурных проявлениях нашей жизни. В частности, нам следует перестать смотреть на нашу пост-Саманидскую историю как эпоху неудач и унижения. Глубоко понять историю во всей её противоречивости можно только ознакомившись с хорошо написанными книгами, одной из который является рецензируемое издание.

Монография Фольца заканчивается следующими словами: «Как древний народ, таджики показали удивительную стойкость и историческую выносливость. Мало кто в мире может похвастаться такой историей, как у этого народа. Таджики пережили в прошлом гораздо более тяжелые времена, чем те испытания, через которые они проходят сегодня.

Им надо просто немного подождать». Ну что же, будем ждать. Нам не привыкать.

Оставайтесь с нами в Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен, OK и Google Новостях.