История этого человека необычна с самого начала. Ну как может человек, который жил в тысячах милях от Памира и совсем при другом укладе жизни, приехать в этот горный край и не просто полюбить его народ, но и служить ему, отдав свои силы и здоровье? Наш рассказ о генерале царской армии России Эдуарде Карловиче Кивекэсе, фотография которого с маленькой памирской девочкой, привлекла внимание своей необычной судьбой. 

Эдуард Кивекэс с дочерью Гульбегим-Ольгой. 1914 г.

Кто же ты, Кивекэс?

Может, вы и обращали внимание на необычные, не таджикские названия улиц и районов советского периода, но никогда не интересовались почему например, наши улицы и колхозы носили имена Федина, Микояна, Шаталова? Мы мало знаем о тех иностранцах, кто вложил свой достойный вклад в становление нашей республики. Но есть в истории Таджикистана и другие «герои своего времени», которые служили нашему народу при другом политическом строе, например, при царской России, но их вклад почти нигде не отмечен. Одним из таких людей является Эдуард Карлович Кивекэс.

«В фотоальбоме «Памир» помещена фотография - коренастый светлоусый офицер русской армии со шпорами на крепких ногах удобно сидит на нижних перекладинах лестницы, круто ведущей куда-то вверх, и угловато льнущая к нему девушка-подросток в светлом платье, чёрная коса до пояса – ветеран Памира Эдуард Кивекэс и его приёмная дочь Гульбегим (Ольга)...», - пишет в своем очерке историк Борис Белоголовый.

Кто же он? Эдуард Карлович Кивэкэс родился в Финляндии в 1866 году ипроисходил из простой финской семьи, носившей шведскую фамилию Бакман, которую он поменял на подчеркнуто финскую Кивекэс, в то время как его семья продолжала носить прежнюю фамилию. Его прадед и дед были мастерами–кожевниками, отец в период строительства железной дороги Петербург – Хельсинки занялся пристанционным предпринимательством, своим трудом нажил небольшое состояние, которое ушло на воспитание и образование детей.

Эдуард получил фундаментальное образование в знаменитом финском лицее в городе Хямеэнлинна, а военное - в кадетском корпусе. На Памир он попал в составе экспедиционного отряда полковника Ионова, освободившего Памир от афганских захватчиков.

Капитан Кивекэс

«27-летный подпоручик Эдуард Кивeкэс, по воле судьбы, оказавшись на Памире впервые в 1893 году, почувствовал беспомощность и беззащитность горцев перед внешним миром. Не только военная служба, но и желание защитить их вначале от афганских поработителей, а потом от бухарских угнетателей, стали причиной его 20-летнего пребывания в Туркестане. 

Кивeкэс начал свое противостояния с бухарскими чиновниками в 1896 году, будучи начальником Хорогского поста. Он делал все возможное, чтобы защитить бесправное население. Его рапорты становились основой для докладных записок начальника Памирского отряда капитана Эггерта, и доходили до генерала – губернатора Туркестана. В них был представлен подробный перечень поборов с населения, избиений, издевательств над людьми. А год спустя он становится начальником отряда, его противостояние с эмирскими чиновниками обострилось и приобрело непосредственный характер.

Борьба Кивекэса продолжалась 9 лет. Ему в разные годы помогали русские офицеры и дипломаты. Их общие усилия увенчались успехом, в 1905 г. население Западного Памира перешло под полную защиту Российской империи», - пишет о нем известный таджикский режиссер Давлат Худоназаров, который многие годы исследовал судьбу Кивекэса.

Благих дел Памирского отряда за четверть века его службы не перечесть! В отряде сменилось полтора десятка начальников, и редкий из них командовал более полутора лет. Кивекэс командовал отрядом с перерывами более пяти лет, а прежде того прослужил офицером при четырёх других начальниках. Итого - десять лет службы на Памире. По сути, штабс-капитан артиллерии Кивекэс, был самым молодым начальником Памирского отряда за всю его историю и «долгожителем» на службе там.

По мнению Худоназарова, Кивекэс был уважаемым человеком на Памире. «О его авторитете среди местного населения говорит тот факт, что, когда его в начале 1905 года в третий раз назначили начальником отряда, а это было зимой, жители местных сел отправились встречать его за десятки километров на Восточный Памир. Представляете, чтобы в этом высокогорье в лютые морозы люди кого-то встречали далеко от своих сел, нужно было быть очень уважаемым человеком», - пишет он.

«Административная власть над всем Памиром перешла в руки начальника Памирского отряда, а население было освобождено от уплаты всяких поборов. Это было благодатное время для населения, бегство людей прекратилось, началась мирная жизнь. Кивекэс свободно говорил на таджикском, узбекском, киргизском, шугнанском языках, знал культуру и традиции горцев. А сейчас о нем забыли. В течение нескольких лет я пытался привлечь внимание финнов к его личности, потому что он, без сомнения, – один из первых правозащитников. Но финны им мало интересуются. Для них он остался русским».

Письма Кивекэса

Судя по письмам, которые сохранились до наших дней, Эдуард Кивeкэс был «болен» Памиром. Эти годы были трудными, но, видимо, лучшими в его жизни, когда он рвался в эти суровые горы, найдя там свое предназначение.

«Не хотелось мне идти сюда, потому что хотелось попасть на войну, но напряжённая и многосторонняя работа здесь со своей широкой рамкой мне по душе и я останусь здесь надолго, если обстоятельства позволят», - писал Кивекэс своему коллеге Снесареву в августе1905 года. 

Исследователи его жизни отмечают, что переписываясь с товарищами по службе, и справляясь об их здоровье и самочувствии их супруг, ни в одном он ни разу не обмолвился о своей супруге Елизавете Викторовне, с которой он жил на Памире и с которой, у него были натянутые отношения.

«Возможно, многолетнее отшельничество Кивекэса на поднебесном Памире имело и сугубо личные резоны, - пишет в своем очерке Борис Белоголовый. - Как бы там ни было, никто больше него не отдал в те годы своего сердца и сил на благо Памирской страны и никто не знал так подробно памирских жителей и всех сопредельных соседей…»

В своих письмах Эдуард Карлович негодовал «по поводу нерадения, воровства, а то и открытой вражды к русской державе» со стороны самих русских офицеров.

«Я не буду особенно удивлён, если английские войска в весьма недалёком будущем появятся на левом берегу Пянджа. Летом я просил усилить отряд хоть четырьмя современными пулемётами. Командующий войсками согласился, но окружное артиллерийское управление сплавило сюда 4 ветхозаветных пулемёта Гатлинга, громоздких и почти негодных… Тут виновато Управление, не имеющее никакого представления о Памирах, но считающее, что хорошие пулемёты надо держать в бездействии в Ташкенте!», - писал он в октябре 1905 года.

Удручённый ползучим упадком родной армии накануне революций, капитан противился этому состоянию как мог, с настойчивостью, какой позавидовали бы многие.

«На перевозках одного провианта Ариф-Ходжа нажил шутя громадные деньги. Подумайте, летом перевозка стоила менее 1р.50к. с пуда, а он получал по 4р.80к.! На мой взгляд, всякий служащий должен заботиться о казённом интересе, не так уж богата русская казна, чтобы швырять денег без пользы и без счёта», - писал Кивекэс своему другу Снесареву в апреле 1902 года.

По свидетельствам историков, этот Ариф-Ходжа, первой гильдии купец из города Ташкента, между прочим, представлял население Туркестана на торжествах коронования Николая II в Москве. И как нетрудно представить сегодня нам, что выслушивал столетие назад строптивый капитан!.. Разве что угрожать ему открыто не посмели бы тогда. А портить карьеру могли вполне. Ведь скептиком-наблюдателем капитан Кивекэс отнюдь не был. Кстати, его даже травили однажды.

«Но судьба вознаградила Эдуарда Кивекэса, труженика, сторожа и печальника Памира: отказ Бухары от западных памирских бекств Шугнана, Рошана и Вахана весною 1905 года произошёл при нём», - пишет Белоголовый.

Градоначальник Хорога

По мнению Худоназарова, Кивекэс является основателем города Хорога. «Раньше штаб Памирского отряда располагался в Восточном Памире, а он перевел его в Хорог, который 20 лет спустя стал центром Горного Бадахшана», - пишет он.

Но Белобородый считает, что это не совсем так. «Хорог облюбовал в 1895 году при работах Разграничительной комиссии генштаба капитан Скерский Александр Генрихович, тогдашний начальник Памирского отряда…, который первым добился – не без труда – разрешения отправиться в памирский гарнизон с молодою женой Софией Георгиевной. На Памирском посту, который был в Мургабе, снег случается и в июне-июле, а в августе - непременно! В Хороге же с конца марта пашут, цветёт урюк, до октября вызревает разнообразие овощей, фрукты – райский сад! Однако природные блага Хорога сочетались с крайними невыгодами его расположения в тактическом отношении – буквально на линии границы и в максимальном удалении вьючными тропами от тыловых постов; сквозного колёсного пути до Хорога вначале долго не было. Кивекэс переживал эту заведомую уязвимость штаба отряда как-то особенно остро, наверное оттого, что проигрышные обстоятельства давили на него намного дольше, чем на других начальников отряда», - пишет историк.

Так ли это, решать не нам, зато не сосчитать заслуг Эдуарда Кивекэса для населения Памира в целом.

«На Памире ярко проявились его выдающиеся административные способности, направленные на улучшение жизни людей. По его планам год спустя в Хороге открылась русско-туземная школа, расширились пахотные земли, началось строительство православной церквушки на территории отряда, а позднее – первой электростанции и многого другого. По понятиям наших дней Кивекэс был страстным правозащитником, борцом за правду и справедливость... Он представляется мне личностью из разряда нобелевских лауреатов – Андрея Сахарова и Альберта Швейцера», - рассказывает Давлат Худоназаровв интервью «Фергане».

Из русских генералов – в финские

18 октября 1908 года подполковник Кивeкэс был освобожден от должности и распрощался с Азией навсегда. В последующем он дослужился до генерала русской армии и командовал 113-й пехотной дивизией. Рассказывают, что когда весною рокового 1917 года он случайно встретился со своим другом – Снесаревым (на тот момент тоже генералом), он полушутя признался, что неизлечимо тоскует по туркестанскому солнцу и после войны непременно вернётся туда и будет выращивать урюк...

В апреле 1918 года, когда дивизия была расформирована, Кивекэс вернулся в Хельсинки и через некоторое время вступил генерал-майором в финскую армию. Прослужив там 10 лет, являясь главнокомандующим армии Финляндии, ушел в отставку в звании генерал-лейтенанта. Он скончался 17 февраля 1940 года в г. Хямеэнлинна Финляндии. 28 лет он служил верой и правдой России, являясь Георгиевским кавалером и 11 лет своей родине – Финляндии, ни разу не запятнав честь офицера.

Дочь Кивекэса

Уезжая с Памира, Кивекэс удочерил шестилетнюю памирскую девочку по имени Гульбегим, которую после крещения назвали Ольгой. «В июне 1972 года я навестил Ольгу Эдуардовну в Хельсинки и мы вместе с ней и ее мужем, финским дипломатом Кустаа Лоиканнен, возложили на могилу ее отца 100 роз, привезенных мною из Таджикистана, и горсть памирской земли в знак благодарности и поклонения перед его памятью», - пишет Давлат Худоназаров. По его словам, Ольга Эдуардовна умерла в 1985-м, а ее муж в 1990 году. У них остался внук - Густав Лоиканнен и правнук - Ярмо Тапио Лоиканнен.

«В первую очередь мы, таджики, должны помнить, что эти люди много доброго сделали для нашего народа и быть благодарны им, - считает Давлат Худоназаров, имея ввиду заслуги Кивекэса. - Когда мы что-то делаем у себя на родине – мы делаем это у себя дома. Но когда не таджики приезжали к нам и становились патриотами нашей земли, делали для нее больше, чем даже мы сами, - это дорогого стоит. Мы не имеем морального права предавать забвению имена тех, кто нам помог – это люди другой национальности, другой веры, но сделали они для нашей родины больше, чем многие из нас».

Совсем недавно режиссер Озод Маликов снял документальный фильм «Эдуард Кивекэс - первый русский правитель Памира», который стал хорошим подарком к юбилею Кивекэса, ведь в декабре 2016 года ему исполнилось 150 лет.

В 2013 году в Хороге маленькая улочка и гостиница на берегу реки Пяндж были названы именем генерала Эдуарда Кивекэса, действует одноименный фонд. Но как пишут исследователи его жизни, он достоин, чтобы на Памире ему установили памятник.